Лень во спасение

Работать до изнеможения, жить торопиться и чувствовать спешить — вот установки современного мира. Игорь КУЗЬМИЧЕВ считает, что в такой суровой обстановке иногда стоит и полениться

Меня попросили написать про лень во спасение, и я решил начать с поучительной и правдивой истории. В свое время я эту историю записал — сильное впечатление она на меня тогда произвела, и вот сейчас те записи пригодились. Там все по делу, так что не меняю ни слова.

«Все, надоело. Отказываюсь что-либо делать», — сказал я девушке с рекламного плаката. Плакат висел на стене напротив, прямо перед моим носом, девушка рекламировала зубную пасту. И была самым симпатичным человеком из тех, кто сидел в нашем кабинете. Поэтому я к ней и обратился. Девушка с плаката осталась равнодушна к моим словам, так же, впрочем, как и сидящий под ней толстый Толик. Толстый Толик отреагировал... никак он не отреагировал. Хмыкнул, не прекращая бить по клавишам. Осуждать его за это глупо: у Толика куча работы, и он не может позволить себе отвлекаться на то, что не касается дел. Куча работы и у меня, но я спекся. Мне нужен перерыв. Я не ленив, но сейчас мне лень. С девяти утра, с того момента, как я сел за компьютер и понял, заглянув в план, что на мне сегодня двенадцать «подгрузов» — сырых рекламных текстов, которые я должен превратить в готовые, так вот, с девяти утра я так же, как и Толик, стучу по клавишам, не переставая. То же я делал вчера. И позавчера. И всю предыдущую неделю. Я копирайтер низшего звена. За окном 2001 год. Нас тут много, копирайтеров низшего звена, и все мы сидим с утра до вечера в бетонной коробке с двумя окнами. Шесть комнат нашего офиса спрятаны в самом хвосте четвертого этажа промышленного здания, сдаваемого жадными арендаторами фирмам разной степени паршивости. Наша фирма — вполне себе ничего, не так уж и паршива, однако начальство наше тоже очень жадное. И не хочет тратиться на нормальные условия для своих работников. Поэтому мы и сидим здесь. Два окна на всех. И то без них было бы лучше, ибо вид из этих окон унылый.

Я встаю и выхожу из кабинета. Покидаю офис, не отмечаясь — плевать! — в бортовом журнале. Длинный коридор, зеленые, как в советских конторах, стены, в стенах — двери. Там трудятся неизвестные мне люди. «Никто из них не может быть доволен своей работой, раз она — работа — заставляет этих людей пять дней в неделю находиться в этом отвратительном бетонном склепе», — думаю я. Лифт, похоже, сломан. Иду пешком. Огромный двор, заставленный машинами, пересекаю не спеша. Куда мне торопиться, я не хочу больше ничего. Я устал и не беспокоюсь о последствиях моего ухода в самый разгар рабочего дня. Все всегда образовывается. А сейчас мне лень даже думать о глупых рекламных текстах, которые никому не нужны, — даже тем, кто их заказывает. Я покидаю территорию завода, прохожу ворота, снабженные табличкой «Бизнес-центр «Фрас». Что такое «фрас», похоже, никто не знает. А те, кто это название придумал, может, и ломали голову, но не в том направлении. Потому что иначе, как «Фарс», здание это никто не зовет.

Мимо таких же, как наш «Фарс», серых коробок разной степени изношенности я иду, и мне становится легче. Я отдыхаю, и меня совсем не волнует окружающий индустриальный пейзаж. Выбравшись за пределы промзоны, я бодро шагаю в одно из кафе, расположенных через дорогу. Там я делаю заказ, достаю из кармана книжку и чувствую себя ну просто отлично. А когда через час я выхожу из кафе, то вижу, как над промзоной тянется дым. Ветер несет его в мою сторону, я чувствую запах гари, тяжелый запах пожара. Я иду в свой офис и не нахожу его. Меня даже не пускают внутрь — везде пожарные, зеваки, суета. Я говорю, что работаю здесь, а мне говорят, чтобы я шел домой. Какой-то человек в куртке с надписью МЧС спрашивает номер моего офиса, я называю число — 509, он смотрит в какие-то документы, водит пальцем по плану нашего этажа, потом молчит. «В чем дело, проблемы какие-то?» — говорю я. Проблемы. То крыло перекрыто, люди... ну, кто-то выскочил, кто-то еще там. А где те, кто выскочил? Он показывает рукой в сторону. Я иду искать своих коллег и нахожу, да, пятерых. Они рассказывают, что наши почуяли дым позже всех: офис-то в самом конце этажа, окон почти нет, ничего не видно. Те, кто недолго думал, выбежали, остальные — их там двенадцать, пока копались... В общем, Игорь, они там...»

Сразу скажу — все обошлось. Никто не пострадал. С Толиком тоже все в порядке. Испугались, наглотались дыма, но спаслись. Хотя, конечно, могло быть и хуже. После того случая я уволился, о чем сейчас (и тогда) не жалею. А заодно сделал вывод, что мне, конечно, просто повезло (я не верю в судьбу и прочие глупости), однако то, что я тогда встал и покинул офис, было поступком, верным во всех смыслах. Чтобы не перегореть (и не угореть), нужно иногда слушаться свою лень. Разрешать себе саботаж. Я не люблю пословицы, и утверждение «Работа не волк, в лес не убежит» мне не нравится. Но в данном случае смысл в ней есть. Лень, она разная бывает. Вот та, что вытекает из ну совсем невозможности что-то делать, ибо сил не осталось, батарейки на исходе — эта лень как спасительный жилет, она сигнализирует — пора расслабиться!

Мало что ли мы видим людей, убивающих себя? Сплошь и рядом. Я не говорю, для чего они убиваются, — это каждый сам для себя решает, но в сухом остатке им светят общая изношенность, проблемы со здоровьем и все такое. Немногое по бессмысленности сравнится с характеристикой «успешный импотент». Имеется в виду, что этот несчастный успешен в каких-то там сферах и при этом — да, импотент. Перестарался. Стоил успех того? Сомневаюсь.

Слушайте, ну даже в личной жизни, в отношениях некоторые пары ведут себя разумно и, когда страсти накаляются до предела, берут выходные друг от друга. Что правильно. Ведь когда сил на любовь уже не осталось, нужно немножко полениться любить. Перестать любить. А что такого?

Один мой приятель в таких случаях берет себе два дня выходных, садится в машину и катит в Финляндию, благо живет в Петербурге. Шесть часов, и он в Хельсинки. Отель заранее забронирован, приятель проводит время, шляясь по барам, посещает культурные и не очень мероприятия, короче говоря, куролесит. Потом отсыпается, следующий день проводит с книжкой в каком-нибудь кафе, ест много рыбы, обязательно идет в кино — ну нравится ему смотреть известный блокбастер на финском, который он не понимает.

Все. Чувства возвращаются, он начинает скучать и, рискуя лишиться прав, несется домой, к своей женщине, словно на второе свидание. Будто не было четырех лет совместной жизни. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что так нельзя. Что это неправильно. Что это, в конце концов, проявление слабости, бегство от трудностей, зарывание головы в песок и прочее, прочее. Называйте как хотите. А даже если и так, то что? Нет, я понимаю, что лень вообще слово опасное, но дело ведь в том, в каком контексте ее рассматривать. То есть, вот когда ты не хочешь и ленишься, это одно. А когда ты уже не можешь и тебе лень — совсем другое. Между «хочешь» и «можешь» тоже грань еле различимая, но тут уж каждый сам для себя определяет: он настолько не хочет, что не может, или силы еще есть и нужно просто себя заставить.

А еще существует такая вещь, как стандарты. Или стереотипы, кому как больше нравится. Считают, например, что мужчина должен очень стараться, и грызть гранит, и ворочать камни. И притом особо не вякать и точно не жаловаться. Ну, и не лениться, само собой. Что в принципе верно, но в разумных пределах. Потому как если переборщить, мы и получим того самого успешного импотента. Особенно неприятно, когда мужчину толкают на износ кто? Правильно, женщины. Есть, знаете, такой женский тип, что полагает мужчину существом из стали и всячески поддерживает его на пути к могиле. Давай, еще давай, давай, вперед. И подхлестывает, ибо ей мало, мало. Такой мужчина, бесспорно, герой, но еще более очевидно, что он дурак. Жизнь одна, и нужно себя в этой жизни любить, если это не делает кто-то за вас. И сценарий этот гнусный — убиться, износиться к полтиннику, заработать инсульт, инфаркт, стать импотентом, но успешным — я отрицаю как бесчеловечный. Ради чего бы то ни было, все равно отрицаю. Отбросить копыта в пятьдесят-шестьдесят, только чтобы оставить о себе светлую память? Чтобы женщина его говорила: «Да, ради семьи старался, настоящий был мужик», а окружающие поддерживали? Нет, спасибо. Кому это надо вообще?

В конце концов, меру ответственности каждый сам для себя определяет. И если вы больше не можете, если вам действительно по-настояшему лень, не надо. Возьмите антракт. Пошлите все к черту и лягте хотя бы на диван. Или, если это ваш мужчина, дайте ему полежать на этом диване. Ничего страшного не произойдет. И даже если мужчина настолько будет ленив, что не захочет заниматься сексом с вами, ну что же, ему лень. Не ропщите. Потом отдаст, с процентами.

Хотя бывают сюжеты, в которых нет места лени. Как факту. И при этом ничего ужасного не случается. У меня, например, двое детей. Годовалых. Двойняшки. Вы знаете, как мы с женой проводим выходные? Встаем и все время — все время! — занимаемся детьми. Потому что их двое. И каждый из них зажигает поочередно. А бывает, что одновременно. Но что бы ни случилось в субботу, как бы мы ни упрели, на следующий день в 7 утра сын окончательно и безжалостно просыпается, и я ухожу с ним в другую комнату, где, пытаясь не рухнуть и не заснуть, слежу за тем, чтобы он а) не шумел, б) ничего не сломал, в) не скучал. А вы, наверное, только в это время возвращаетесь с вечеринки, да?

Слушайте, я так и вижу, как вы раздраженно киваете, желая спросить меня: какого хрена ты нам тут жалуешься? Поясню — никаких жалоб. Оговорюсь также: я очень люблю своих детей. Я просто привожу пример. Зачем, спросите вы? Зачем этот автор грузит нас своими проблемами, которые в той или иной степени есть у каждой семьи с детьми? Ну да, двойняшки, ну, молодец, к чему это все? Да все к тому же. Найдите в моем плотном расписании, не уступающем (я в том уверен) расписанию президента, время, когда я мог бы повалять ваньку. Побить баклуши. Грушу попинать. Помаяться дурью. Поплевать в потолок. Не найдете. Нет у меня такой возможности. Ванька ходит неваляный, баклуши не биты, и все в таком поэтическом духе. И знаете, что? В это сложно поверить, но мне не нужно это время. Как в том анекдоте:

— А когда же он расслабляется?

— А он не напрягается.

Про меня байка. Да. Дети меня не напрягают, как бы я ни устал. И в этом месте я образно поднимаю бокал и говорю в вашем присутствии тост, смысл которого в том, что, если в нашей жизни все устраивается без необходимости лениться и выпадать из движения этой самой жизни, значит, лучше и быть не может.

Значит, если вы устаете, то это приятная усталость, а не свинцовая гиря, изматывающая душу и тело. И пусть так и будет. Это как заниматься сексом: вы же устаете, но приятным образом устаете, не тяжко же вам от секса. Правда, я слышал, бывает, что люди перетруждают себя и это кончается плохо. Но, во-первых, нужно рассчитывать свои силы, а во-вторых, некоторые полагают, что смерть от оргазма — это достойно. Некоторые мужчины так вообще уверены, что такая смерть — оптимальный вариант для мужчины. Ну, это дело вкуса, а о вкусах не спорят.

... Девушка, рекламировавшая зубную пасту на плакате, что висел у меня перед носом в том сгоревшем офисе, эта девушка была мне знакома. Она работала с нашим агентством, снималась в рекламе, которую мы вели. Хорошая девушка, она много трудилась. Я слышал, что Аня берется за все подряд, ей были нужны деньги, у Ани была сложная семейная ситуация, и она, как я понимаю, не позволяла себе лениться. И в итоге сгорела на работе, напечатанная на том плакате, что унес пожар. Плакат был хороший. Удачный. Я, обычно не подверженный влиянию рекламы, даже пару раз думал: не купить ли мне эту зубную пасту? Жаль плакат. И Аню жаль на плакате. Надеюсь, она все-таки решила свои семейные проблемы и легла на диван, сбросив туфли и смыв боевой мэйк-ап. Легла, чтобы немного полениться. Мы все это заслуживаем время от времени.

Фото: Fotobank/Getty Images

---