Лукьян Галкин: Скоро 17 лет, как вы стали неотъемлемой частью «Жовтня», но ведь так было не всегда. Расскажите, чем вы занимались до работы в кинотеатре?
Людмила Горделадзе: (После небольшой паузы.) Хорошо, я расскажу. Мое детство не было связано с кино и телевидением, зато было связано с радио. Читала с Виталием Малаховым «Пионер Украины» – он за мальчика, я за девочку. Были и другие передачи, помню, играла в радиопостановке известной сказки лисичку. Потом поступала в театральный институт, как и все девушки, влюбленные в искусство, и не поступила. Я стала студенткой филологического факультета, прочитала «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери и влюбилась в телевидение, стала заниматься ТВ-проектами.
Когда случилась перестройка, создала первый в Союзе кооператив в области кино «Аншлаг». Привозили многих, даже Сергей Иосифович Параджанов приезжал, и у меня сохранился расходный ордер, где он расписался, что получил 50 рублей за выступление в «Кинопанораме». А в 2000-м умерла директор «Жовтня», меня пригласили в департамент культуры и предложили эту должность. Говорю: «Две недели подумаю», — а мне в ответ: «Завтра!» Вот так я и попала в «Жовтень».
Похожие материалы:
Л.Г. Вы очень быстро согласились. Никогда не жалели?
Л. Г. Кажется, Всеволоду Мейерхольду приписывают эту фразу: «Одни люди, когда видят пропасть, думают о бездне, другие – о мосте через нее». Я принадлежу ко вторым, потому нет, не жалела! Я человек, который не унывает, я всегда думаю, как преодолеть. Кроме пожара было еще немало стрессовых ситуаций: нас, к примеру, отсюда выселяли. Но я всегда верила, что разум победит, собирала подписи и не шла на компромиссы.
Л.Г. Из ваших рассказов о «Жовтне», связанных с бюрократией и бесконечными бумагами, может создаться впечатление, что вы здесь наподобие министра-администратора из «Обыкновенного чуда». Но вы ведь делаете культовое место, а этого не добьешься одними лишь документами. Как удается сочетать?
Л. Г. Знаете, вы потому и спросили, есть ли зазор между моей личностью и кинотеатром. Зазора мало! (Смеется.) Более того, когда хожу в церковь, ставлю свечку за живых моей семьи, за мертвых и за «Жовтень» – как за живого. Я его и впрямь воспринимаю как человека, живое существо. Да и вспомните открытие: разве люди, которые радовались со слезами на глазах, относятся к этому месту лишь как к кинотеатру? Раз что-то так существует, раз это кто-то создал, раз «Жовтень» значит так много, вероятно, уж я имею к этому какое-то отношение!
Похожие материалы:
Л.Г. За то время, пока вы занимались «Жовтнем» либо другими проектами, сталкивались ли с гендерной дискриминацией?
Л. Г. Нет, гендерной дискриминации я не ощущала. Но хватало другого: например, строитель, которой заведовал восстановлением «Жовтня», даже не знал, как меня зовут, и все спрашивал, есть ли у меня деньги, чтобы открыть «кинотеатр, а не здание». Денег тогда не было, и он относился ко мне как к какой-то растительности. Но деньги я нашла. Не впервой!
Л.Г. Вы не раз упоминали о трудностях восстановления «Жовтня», можете ли рассказать о какой-то характерной ситуации?
Л. Г. Да очень много было этих трудностей, всех не перечесть. К примеру, за два дня до открытия, когда уже вся техника была закуплена, вдруг прибегает кто-то с криком: «А экран? Где экран большого зала?» Вот и я спрашиваю – а где экран?! Длина 14 метров, вес 106 килограммов – ну тут же лежал! И где? Работает здесь 300 человек, никто ничего не знает. День искали – нет! Новый стоит 15 тысяч евро. Уже стали думать, где бы найти эти деньги, и тут мне приходит в голову светлая мысль отправить людей на мусорку. Звонят оттуда – нашли! Тащили, наверное, вдесятером, над ним два метра мусора уже было…
Похожие материалы:
Л.Г. Чем больше всего гордитесь в «Жовтне», помимо восстановления? В чем его самая большая победа?
Л. Г. Победа в том, что он есть! (Смеется.) Вообще до пожара у меня была такая своеобразная игра: я говорила бухгалтерам в пятницу, какая будет выручка в понедельник. Бывало, угадывала до гривны. «Откуда вы знаете, Людмила Борисовна?» А я просто знаю. Перед открытием нужно было сформировать план, как будет функционировать восстановленный кинотеатр. Это могла сделать только я – и не ошиблась. Сказала: «У нас было 150 тысяч зрителей, будет 250 тысяч». На 2016 год вышло 260 тысяч зрителей. Вот чем я горжусь – горжусь тем, что знаю «Жовтень» как мать сына или жена мужа.
Л.Г. Скажите, а вы сами успеваете кино смотреть?
Л. Г. Хороший вопрос. Вы знаете, я пережила в этом кинотеатре столько сложностей, что в большом зале с трудом смотрю кино: мне все время кажется, что сейчас или остановится, или что-то испортится. Потому люблю смотреть в чужих кинотеатрах. По-настоящему не понимаю и не запоминаю фильм на экране компьютера или телевизора: для меня не существует кино вне кинозала.
Л.Г. Что больше всего понравилось за последние несколько лет?
Похожие материалы:
Л. Г. «Ла-Ла Ленд»! Кстати, в «Жовтне» у него было максимальное количество зрителей – более 10 тысяч. Еще люблю «Юность» Паоло Соррентино, которая тоже взяла более 10 тысяч, а для такой картины это уникально. Помню, говорила с директором одной большой сети, спрашиваю: «Как у вас идет этот фильм? У нас уже больше 200 тысяч гривен». А она удивленная: «Да? А у нас три. На всю сеть».
Л.Г. А как дела у украинского кино?
Л. Г. С момента открытия в «Жовтне» не было дня без украинского кино. Это рекорд, такого нет нигде. Многие фильмы в других кинотеатрах вообще не востребованы, а вот к нам идут. Из-за подхода: мы ставим украинское кино в удобное время и крутим, даже когда в зале три человека. Собственно, так строилась репертуарная политика на протяжении многих лет – хорошее национальное и фестивальное кино ставим, несмотря на то, что оно не всегда востребовано широкими массами. Нами многое делается для поддержания любви к кино. Я считаю, что «Жовтень» – такой очаг культуры, который думает о своей аудитории и даже ее растит. В конце концов, просмотр хорошего кино – залог повышения общей культуры. И наоборот!
Похожие материалы:
