Потерять во время полномасштабной войны офисы и производственные цеха, работников, дом, но потом собрать волю в кулак, чтобы уже без всяких смет и планов начать с чистого листа не только бизнес, но и жизнь в новом городе. Для нового номера «ELLE Украина» старший редактор Светлана Кравченко пообщалась с украинскими предпринимателями, чей пример доказывает: сдаваться — это не о нас. Сегодня публикуем расширенную версию разговора с владельцем бренда «Украинские вяленые помидоры» Андреем Бигленко.
Еще восемь лет назад, когда мы начинали наш семейный бизнес, у меня было предчувствие, что война коснется и нас. Мы видели, что произошло с Крымом, потому жили в постоянной тревоге. 24 февраля около шести утра позвонила мама, которая живет в Чехии: «Я уже два часа жду, пока вы выспитесь. Вставайте, война началась». Ровно в тот момент я понял: все, бизнеса у меня нет. Страх, сидевший внутри много лет, в конце концов оправдался. Можно сказать, произошло некоторое облегчение. Я чувствовал, что теряю все.
Мы спешно собирали вещи, а на Чернобаевский аэропорт уже летели первые самолеты (это до нас километров пять-шесть). От взрыва в доме затряслась дверь. Я вышел на улицу, а там клубы дыма зависли в воздухе. Два дня мы провели в подвале, слышали, как мимо города шло много гусеничной техники, и не понимали, то ли наши, то ли уже россияне окружили Чернобаевку и Херсон. Было принято решение уезжать. Нам посчастливилось покинуть Чернобаевку в последний день, когда еще можно было проехать по трассе Херсон — Николаев. Двигались уже фактически между двумя армиями: наши с одной стороны трассы, оккупанты — с другой.
Вместе с братом мы эвакуировали наши семьи в Европу (кстати, в те дни я узнал, что снова стану отцом), а потом в течение полутора месяцев вывозили людей из Николаева к польской границе. В Чернобаевке осталась теща, которая поначалу не хотела эвакуироваться, но впоследствии не выдержала и уехала вместе со своей матерью за границу. Через несколько месяцев разъездов я понял, что на западе Украины люди живут, в принципе, как и жили. Слышал, что там выдают предпринимателям гранты, и начал искать сырье. Мне посоветовали одно село, где выращивают помидоры. А у меня тогда одно на уме: «У нас на Херсонщине помидоры родят в каждом селе».
В конце концов я так и не нашел нужного сорта и приемлемой цены. Летом мы воссоединились с семьей в Ивано-Франковске, ведь тяжелое время надо проживать вместе. Впрочем, близился август и начинался сезон заготовки томатов. Именно в тот период одна из наших подписчиц посоветовала нам переехать в Измаил. Мы поняли, что нужно перебираться на юг: там родят томаты и там максимально тепло в случае перебоев с электричеством. Плюс нам предложил объединить усилия «Дунайский аграрий».
.jpg)
По договоренности я должен был помочь организовать переработку их органических овощей и фруктов, и мы почти после года простоя возобновили производство «Украинских вяленых томатов».
.png){kind=logo}
Конечно, общим продуктом стали первые в Украине органические вяленые помидоры. Затем выпускали и другую продукцию. Параллельно получили небольшой грант от немецкого правительства, на средства которого сделали запас сырья.
.jpg)
.jpg)
_(1).jpg)
Знаю, что в радиусе 10–100 метров от моего дома в Чернобаевке были прилеты, улицы разбиты «Градами», у нас дома вылетели стекла. А гараж соседа, согласившегося спрятать в своем гараже мой автоклав, генератор и некоторое другое оборудование, буквально через несколько дней был разбомблен. Были и гораздо более тяжелые потери, особенно для моей жены: в эвакуации за границей умерла ее бабушка, а брата и племянника, отказавшихся покидать оккупированную Снегиревку, убила мина в их же дворе.
Где бы мы ни были, нам очень хочется домой. Хочется просто взять байдарку и прокатиться по нашему Днепру. В Ивано-Франковске красиво и зелено, но я очень соскучился по нашему полю, выжженному солнцем и жарой. Только там мой дом, там мне лучше всего. Чернобаевка очень пострадала, но верю, что все отстроим. Пока временно работаем в Одесской области, которая хоть немного напоминает нам родной край. И как все украинцы, делаем то, что можем делать.
