Лукьян Галкин: Вы сыграли огромное количество ролей. Смотрел на вашу фильмографию и всё думал, а какую роль вы бы точно не сыграли?
Эрик Робертс: Хм, не знаю. Как и большинство актёров, я считаю, что могу сыграть всё, что угодно. Это единственная правда, которую знаю. Кого я точно не должен играть, так это скучных людей.
Я не люблю скуку. Не хочу, чтобы тебе было скучно и не хочу, чтобы было скучно мне. Так что и не проси меня играть скучных людей!
Л. Г.: Иронично, ведь мы сейчас на кинофестивале, а в мире коммерческого кино существует клише, что на кинофестивалях полно фильмов о скучных людях.
Э. Р.: Не знаю, мне кажется, весь секрет в том, чтобы найти динамический угол, под которым показываешь реальность. Когда в фильме кто-то говорит: «Нет, спасибо». Что он имеет в виду? Имеет в виду «нет», имеет в виду «спасибо»? Имеет в виду что угодно? Это интересно. Такие штуки могут быть артистичными, познавательными, ценными. Но ты должен делать их хорошо – а это сложно.
Л. Г.: Собственно, вы снимались в немалом количестве фестивального, авторского кино, и я хочу спросить об одной из работ – «Внутреннем пороке». Сложно ли было работать с режиссёром Полом Томасом Андерсоном?
Э. Р.: Это затасканное и избитое слово, но «гений» – именно то слово, которое ему подходит. Моим первым гением был Боб Фосс (режиссёр фильма «Звезда-80», в котором Робертс сыграл одну из первых значительных ролей в своей карьере. — Прим. ред.). Вау! Другая человеческая ментальность, другое понимание жизни… Гении не такие, как мы. Они – не мы, мы – не они. Потом прошло лет тридцать, и вот Пол Томас Андерсон – то же самое, гений. Обожаю его!
Кадр из фильма «Звезда-80»
Л. Г.: Хотели бы сняться в ещё одном его фильме? Сыграли бы главную роль?
Э. Р.: Ну, я не видел сценария. Но да, конечно! Это было бы честью.
Л. Г.: Вы сказали, что Пол Томас Андерсон – гений. Есть ли другие современные режиссёры, которых вы считаете гениями? Быть может, Кристофер Нолан?
Э. Р. (сухо): Если хотите называть Нолана гением – вперёд, называйте.
Л. Г.: Да нет, не хочу.
Э. Р.: Думаю, гением «Тёмного рыцаря» был его оператор-постановщик Уолли Пфистер. Вот что такое гений «Тёмного рыцаря» – то, как этот фильм снят. Боже, да ты видел, как выглядит этот фильм?! Вау! Но это не Крис Нолан, это Уолли.
Л. Г.: Что же тогда для вас было от Криса Нолана?
Э. Р.: Крис Нолан меня просто отпустил. Просто сказал: «Вперёд». Вообще-то он был очень добр ко мне.
Л. Г.: И никакой работы между режиссёром и актёром?
Э. Р.: Ну, у нас были репетиции, и он сказал: «Отличная работа, спасибо». И всё, начинаем новое действие.
Л. Г.: Для вас этого было мало, правда?
Э. Р.: Нет, я такого не говорил. Я был очень счастлив. (С иронией)
Л. Г.: Хотели бы, чтобы ваша роль в «Тёмном рыцаре» была больше? Временами мне не хватало Сальваторе Марони.
Э. Р.: Спасибо! Конечно, я бы всегда хотел роль побольше в фильме Криса Нолана. Знаешь, я единственный актёр этого фильма, у которого были диалоги и который при этом должен был пройти пробы. И после проб он сказал мне, что я получил роль аж через четыре месяца. Просто сказал: «О, кстати, сыграешь ту роль?» Вот как это было.
Л. Г.: Хотел поговорить о ещё одном вашем фильме – «Человеческая многоножка-3». Чем был этот фильм для вас? Некоторые говорят, что это полный треш, но мне кажется, он очень ироничный.
Э. Р.: Вот какое дело: каждый раз снимаешься в фильмах по абсолютно разным причинам, особенно когда становишься старше. Самым отвратительным фильмом, который я когда-либо видел, была «Человеческая многоножка». И вторая часть отвратительна. Потом меня спрашивают, хочешь сняться в третьей части, и я такой: «Да, хочу это сделать!» Чистое веселье. Просто чёртово веселье.
Л. Г.: Вас кто-то критиковал за эту роль?
Э. Р.: Да все! Спрашивают: «Эрик, какого чёрта ты творишь?» А мне плевать, я уже старик, чего мне их слушать?
У меня прекрасная карьера, прекрасная жена, прекрасная жизнь. Говорите что хотите, мне всё равно.
С женой Элайзой
Л. Г.: Кого из актеров вы ненавидите, а кто ваш любимчик?
Э. Р.: Мне нравятся Анджелина Джоли и Том Круз, вот мои двое любимых актёров.
Л. Г.: Так, а кого ненавидите?
Э. Р.: Не могу сказать. Это слишком негативно.
Л. Г.: Но они есть?
Э. Р.: Конечно же! У всех актёров они есть. Смотришь и такой: «О нет, только не этот чувак!» Смотрю минуту и выключаю.
Л. Г.: Если вернуться к серьёзным темам, как считаете, достаточно ли американское кино отображает тот драматический период, который сейчас переживает ваша страна?
Э. Р.: Больше нет, мы стали лениться. В 60-е, особенно в 70-е – мы показывали общество. Теперь мы перестали это делать, потому что боимся. Потому что общество настолько занятое и настолько громкое, и его так много, что нам не угнаться.
Л. Г.: И что должно поменяться?
Э. Р.: Я не умник, я просто старый человек. У меня нет ответов, есть только понимание, что чем старше ты становишься, тем больше учишься все понимать и принимать.
С возрастом тебе нравится меньше и меньше всё вокруг. Но ты принимаешь всё не потому, что ты слаб, а потому, что знаешь – у тебя нет времени.
