Можно ли назвать Леа Сейду типичной французской актрисой? Я спрашиваю только потому, что в каждом втором интервью с ней, прочитанном мною, в определенный момент упоминается ее беззаботность, присущая французам, или ненавязчивая европейская сексуальность — и я отказываюсь верить, что кто-либо другой может точнее соответствовать этому культурному стереотипу. Мы сидим в гостиной дома у Леа в Париже: она отвечает на заготовленные мною вопросы, чтобы я смогла понять — что же делает эту девушку из Франции настоящей француженкой?
Она пьет красное вино? — «Да». Она ест много французских багетов? — Леа смеется: «Да». Я недоверчиво смотрю на ее тело, невероятно худое и изящное, еще в спортивной одежде — она только что вернулась с 45-минутной пробежки в парке. Волосы собраны в хвост на затылке, она без макияжа (по крайней мере, я не вижу его) и при этом выглядит великолепно.
Она курит сигареты Gauloises, пожимая плечами и выпус-кая дым, характерно надувая губы? — «Нет... (Ага, думаю, я нашла несоответствие образу настоящей француженки.) — Курила раньше. Но давно бросила».
Черт! Она чувствует себя сексуальной? — «Да, чувствую. Иногда чувствую себя неуклюжей, но в целом — всегда сексуальной». Она чувствует себя француженкой? — «Да». Что она считает в себе наиболее свойственным француженкам? Леа улыбается: «Свою склонность к меланхолии».
Похожие материалы:
Бомбер, платье и ботинки, Louis Vuitton
Вряд ли вам придет в голову, что Леа Сейду может иметь склонность к меланхолии. Ей тридцать лет, она красива, талантлива и всемирно известна. В 2013 году славу ей принесла главная роль в фильме «Жизнь Адель» — истории нетрадиционных любовных отношений, за которую она была удостоена высшей награды, Золотой пальмовой ветви на Каннском кинофестивале.
Эта ветвь удобно устроилась на одной из книжных полок, возвышающихся вдоль стен до самого потолка в комнате, в которой мы сидим. Ветвь слегка мерцает в дневном свете. «Вы же знаете, она из настоящего золота», — говорит Леа, все еще не скрывая волнения при взгляде на нее. Интерьер дома, расположенного на тихой улице 14-го округа Парижа, безупречен и выполнен в стиле эклектики. Мы сидим на низких диванах, обитых плотным золотистым бархатом. С одной стороны стоит вышитый бисером стул в африканской манере. На подушках вышиты собачьи морды, а по комнате разбросаны семейные фотографии. Во дворе в закрытом саду постоянно слышно пение птиц. Леа живет в этом доме с августа прошлого года, она сама декорировала его. «Это дом моей мечты, — говорит хозяйка, улыбаясь и не скрывая при этом восторга. — Я люблю его!»
Помимо «Жизни Адель» Леа снялась у Квентина Тарантино в «Бесславных ублюдках», у Вуди Аллена в «Полночи в Париже», а также в одной из частей «Миссия невыполнима» вместе с Томом Крузом. В прошлом году она сыграла в авторской антиутопии «Лобстер» с Колином Фарреллом и Рэйчел Вайс в главных ролях, по сюжету которой в будущем одиноких людей будут клеймить позором и заставлять находить себе партнера.
Боится ли Леа остаться одна? «Нет, не очень», — отвечает она, будто я спрашиваю о чем-то невероятно глупом (возможно, мне следует спросить, волнует ли ее то, что она никогда не будет одна). Директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо сравнивает ее с Бардо, Бинош, Кейт Мосс, а иногда с тремя одновременно. Это довольно завораживающее сочетание. Мужское внимание бывает навязчивым? «Я не боюсь мужчин», — отвечает Леа. — «Да, но большинство мужчин, вероятно, боятся вас. Я говорю о всех моих знакомых, которые начали истекать слюной и у которых дыхание перехватило, когда они узнали, с кем на встречу я собираюсь. Леа лукаво усмехается: «Может быть».
Ей присуще легкое природное обаяние и она обладает тем бесхитростным, слегка детским качеством, благодаря которому способна на внезапные всплески энтузиазма. Леа одна из немногих женщин, которые как будто чувствуют себя всегда в своей тарелке.
Неудивительно, что она так убедительно сыграла девушку Бонда. Благодаря роли Мадлен Суонн в «007: Спектр», последней части бондианы, Леа оказалась на звездном олимпе кинематографа. Ей понравилось сниматься в фильме: «Все дело в Сэме Мендесе. Он великолепный режиссер. Дэниел Крейг замечательный актер. Они делают кино на очень высоком уровне. Я была в восторге!» Особенно ей понравилось работать с Крейгом, к которому она обращается в исключительно французской манере — Даниэль. «Я люблю его. Он выше всяческих похвал. Он настолько очарователен и благороден!» Перед съемками фильма ей нужно было освоить каскадерские трюки и научиться стрелять из пистолета, а также поработать с преподавателем английского над своим акцентом. Съемки были очень увлекательными: «Мне действительно все нравилось. Понимаете, для молодой французской актрисы оказаться в таком грандиозном фильме — огромное удовольствие. Это же Джеймс Бонд! Это настоящее развлечение. А мы, французы, не привыкли к развлечениям».
Потому что вы обычно всегда серьезны и интеллигентны? Она усмехается и кивает: «Иногда мы настолько скучны... Поэтому развлечение — это хорошо. Мне нравится, я по-настоящему люблю боевики».
Так или иначе, критики высоко оценили актерское мастерство Леа в «Спектре», отметив ее новую интерпретацию традиционной девушки Бонда (Мадлен Суонн — доктор, а не просто приятный глазу персонаж картины). По мнению издания The Guardian, Леа придала роли пассии агента 007 «как раз то нужное количество приглушенной чувственности». Сейчас она вправе быть привередливой в выборе ролей, интересующих ее, — от независимого, артхаусного кино до кассовых и высокобюджетных фильмов. На журнальном столике перед ней гора сценариев, которые она должна прочесть. «Мне кажется, я могу делать все, что захочу, понимаете, о чем я? — говорит Леа. — Я могу выбирать фильмы, которые хочу. И я независима. А еще я нашла то, что действительно люблю. Я влюблена в свою работу».
Похожие материалы:
Когда тебя сильно контролируют, Это ОТЯГОЩАЕТ. Обязательства УБИВАЮТ креативность.
Именно поэтому довольно странно слышать от актрисы, находящейся на пике славы, что она склонна к меланхолии. Но Леа утверждает, что десять лет назад страдала от депрессии: «Это было ужасно. Я находилась в подавленном состоянии... Думаю, это можно назвать депрессией». Ей было двадцать в то время и она не знает, что послужило причиной: «Мир казался мне отвратительным. Я не была счастлива. Понимаете, все дело в эмоциональном состоянии. Я начинала актерскую карьеру, но не была известна. Это увлекательно для некоторых. Думаю... это был конец моего тинейджерства».
Она прошла курс лечения, чтобы справиться со своей проблемой, и говорит, что стала намного счастливее. Но грусть не утаишь. Возможно, именно грусть придает Леа некую таинственность: на экране она кажется загадочной, а ее игра всегда говорит о скрытой душевной боли, завораживая зрителя. «У некоторых актеров нет секрета, но есть загадка. Это большая разница, — сказала в интервью изданию The Guardian в 2015 году режиссер Ребекка Злотовски. — Даже если от них требуется быть сексуальными, они выходят за рамки стереотипов — усложняют вещи. Леа обладает настоящей чувственностью».
Жилет и рубашка, Louis Vuitton
Откуда эта таинственность? Наверняка оттого, что Леа всегда считала себя белой вороной. В детстве она чувствовала себя аутсайдером, «всегда держалась в стороне». Она не помнит, чтобы у нее было много друзей: «Еще маленькой девочкой я очень беспокоилась о мире. Я не чувствовала, что являюсь частью его». Она выросла на Левом берегу в Париже, в сердце парижской элиты. Ее отец, Анри Сейду, возглавляет крупнейшую компанию по производству электронных устройств, а мать, Валери Шлюмберже, прежде чем основать экологически безопасное предприятие в Сенегале, была художником по костюмам, писательницей и актрисой. Кинематограф у Леа в крови: ее родной дед является председателем кинокомпании Pathé, а двоюродный руководит киностудией Gaumont. Леа— младшая из пяти братьев и сестер. Ее родители развелись, когда девочке было три года, затем у нее родились еще два брата по отцовской линии. Леа никогда не нравилось быть ребенком: «Мне было грустно... Наверное, из-за развода родителей, а еще потому, что у меня не было друзей. Не думаю, что детство меня устраивало... Считаю, что мне лучше сейчас, когда я сама себе хозяйка».
Она никогда точно не знала, чем хочет заниматься, и какое-то время подумывала над тем, чтобы стать оперной певицей. Но в 19 лет познакомилась с актером — «и поняла, что его жизнь великолепна. Он был абсолютно свободен и мог делать все, что хочет». Леа училась в театральных школах во Франции и Нью-Йорке. Что подумали родители о выборе карьеры своей дочери? «Уверена, они гордятся мной, но это не то, что на самом деле важно для них».
Представляю, как родители смотрят на свою дочь в «Жизни Адель» — довольно впечатляющей истории о лесбийских отношениях, где Леа играет синеволосую художницу. Съемки превратились в 800 часов напряженной работы и определенно открыли для актрисы много нового. Режиссер Абделатиф Кешиш много требовал от своей молодой звезды, иногда настаивая на том, чтобы Леа делала по сто дублей для одной сцены. «Он все контролировал, — признается актриса. — Когда кто-то тебя сильно контролирует, это может отягощать. Обязательство для меня — что-то ужасное, оно убивает мою креативность». По мнению некоторых источников, отношение Кешиша к актерам переросло из требовательного в неуважительное, особенно к главным героиням фильма. Однако сам Кешиш считает свой подход «просто требовательным». Он оспаривает необоснованные обвинения в деспотичном поведении на съемочной площадке: «Я никогда и ни к кому не проявлял неуважения. Возможно, я кричал время от времени, поскольку думал, что смогу добиться лучшего результата, повысив голос, но я никогда никого не оскорблял».
Леа утверждает, что сексизм в киноиндустрии проявляется сплошь и рядом: «Это женоненавистнический мир. Все дело в том, чего мы требуем от актрис. Мы просим их быть нежными, хрупкими, желанными. А от мужчин? Требуем, чтобы они были сильными и мужественными. Но вы можете сделать это своей сильной стороной. Потому что когда я решаюсь сняться обнаженной, это мое решение. Я чувствую, что имею право выбора. И меня это устраи-вает. Мне кажется, это становится проблемой, когда вы чувствуете себя жертвой, издеваетесь над собой. Я нико-гда не оказываюсь в роли жертвы».
После роли лесбиянки Леа не задумывалась о собственной сексуальной ориентации? — «Да. Думаю, что даже если вы не лесбиянка, в какой-то момент вы можете почувствовать влечение к женщине. И мне кажется, у меня был шанс испытать это, понимаете? У меня никогда не было отношений с женщинами, но иногда кинематограф дает тебе возможность испробовать многие вещи. Словом, это способ испытать драйв — влечение к женщинам».
Бойфренд Леа, Андре Мейер, не имеет никакого отношения к актерской среде. Они встречаются уже не первый год — то и дело появляются фотографии пары, прогуливающейся по Парижу в тренировочных штанах (святая Дева Мария!), имея при этом далеко не звездный вид. Естественно, когда дело доходит до съемок, Леа точно знает, как одеться: ее сестра Камиль — стилист актрисы, и дома` мод обожают ее. Леа уже была лицом кампаний Miu Miu и Prada, а сейчас снялась в рекламе Louis Vuitton.
Похожие материалы:
У меня НИКОГДА НЕ БЫЛО отношений с женщинами. Но КИНЕМАТОГРАФ дает возможность ИСПРОБОВАТЬ многое.
Хотя она любит США, дома чувствует себя только в Париже. Леа была там во время терактов в ноябре прошлого года, когда в результате атак террористов-смертников и серий массовых обстрелов кафе, баров и ресторанов погибло 130 человек. В тот день Леа рано вернулась из Китая и никак не могла прийти в себя от смены часовых поясов. Они с сестрой были в ресторане, когда все началось: «Мы находились в нескольких метрах от места происшествия. Было очень странно». Леа с сестрой успели попасть домой до разгара ужасных событий. После происшедшего она какое-то время не могла оправиться от шока: «Я неделю сидела дома и никуда не выходила, — говорит она. — Я была потрясена этой новостью... мне было ужасно грустно. На Париж будто напала жуткая депрессия, все говорили об этих событиях, были одержимы ими. Что касается меня, я не боюсь терроризма. Я не хочу из-за этого терять свою свободу. Я хочу жить нормальной жизнью. Но даже я пару недель находилась в параноидальном состоянии».
Рубашка и серьги, Louis Vuitton
Тем не менее она не хочет жить в каком-то другом месте, тем более сейчас, когда у нее есть этот дом, наполненный вещами, которые она любит больше всего. На той же книжной полке с Золотой пальмовой ветвью я увидела виниловую версию культового альбома Майкла Джексона Bad, а рядом с ней — миниатюрную статуэтку певца. Она его фанат? Леа восторженно кивает: «Я без ума от него, — говорит она, молниеносно произнося слова (это самый оживленный ответ, который я слышу за время нашей беседы). — Мне нравится его странность и эксцентричность, — добавляет Леа, говоря о нем в настоящем времени, хотя Джексон умер несколько лет назад. — Мне кажется, я не осознаю, что его нет в живых. Для меня он жив. Его музыка гениальна. Его песни имели политический оттенок. А вот рэп, например, пропагандирует сексизм — лично я так считаю. В основе всего — материальные ценности: если ты преуспел, у тебя будет большая машина. Думаю, то, что сейчас звёзды говорят о мире — отвратительно. Например, Канье Уэст. В его песнях нет никакого посыла! А вот Майкл Джексон... Если вслушаться в его песни, он поет о голоде, черных и белых... Четкий посыл. Я люблю его. Мне нравится, о чем он поет. И думаю, именно поэтому люди без ума от него».
Леа говорит, что ее любимая песня Джексона — Human Nature. Интересно, она когда-нибудь пела ее в караоке? Леа в ужасе смотрит на меня: «Нет, я никогда не пою в караоке». Признаться, я вздохнула с облегчением. Это бы пошатнуло мое представление о том, что она — настоящая француженка, которая на самом деле безупречна настолько, насколько кажется. И тут Леа выкрикивает: «Да! Я люблю караоке! Это была шутка...»
На прощание я спрашиваю, не против ли она сделать селфи со мной. Объясняю, что обычно не страдаю этим, но увидев наше селфи, все мои гетеросексуальные друзья-мужчины и подруги-лесбиянки будут завидовать мне. Она бодро встает с дивана: «Конечно!» Мы становимся у одного из высоких окон в гостиной. Леа слегка откидывает голову назад, устремив в камеру томный сексуальный взгляд. «Обещаете, что отфильтруете фотографию?» — спрашивает она. Это шутка? Я стою рядом с девушкой Бонда! Да, я абсолютно уверена, что отфильтрую эту фотографию с точностью до каждой секунды ее жизни.
текст Elizabeth Day, фото Kai Z Feng, стиль Anne-Marie CURTIS
