В очередной раз на долю украинцев выпали тяжелые испытания, и многие наши соотечественники, не раздумывая, мужественно приняли вызов. 28-летняя киевлянка Екатерина Прокопенко, международник по образованию, иллюстратор по призванию, стала ярким лицом неутомимой борьбы за возвращение героев, совершивших подвиг в Мариуполе, вступив в неравную борьбу с врагом, который, как черное наваждение, наступал с севера, юга, востока нашей страны.
«11 месяцев. Более 700 азовцев до сих пор находятся в российском плену. Они защищали не только Мариуполь, они защищали мою, нашу мирную жизнь в Киеве, и потому, что они стянули на себя огромное количество противника, у нас сейчас свободный и мирный Киев, мы все можем в нем жить и работать. Нам всем нужно помнить об этом и не забывать, какой ценой».
О своей борьбе за освобождение из плена живых и чествования павших, о собственных эмоциях, давлении и чувстве вины, о том, что влияет на обмены пленными, пацифизме международных организаций и деятельности Ассоциации семей защитников «Азовстали» Екатерина Прокопенко рассказала для ELLE.UA в разговоре с Лесей Пахариной.
Катя, расскажите, пожалуйста, немного о себе. Где вы учились, кем работали до начала полномасштабного вторжения России в Украину? Как изменилась ваша жизнь после 24 февраля?
Я получила образование в Киевском университете имени Бориса Гринченко по специальности «Международные отношения». После университета работала гидом, консультантом по туристическому снаряжению. Потом меня забросило в видеомонтаж, анимацию, иллюстрацию, SMM. До 24 февраля работала иллюстратором в сети магазинов «Сільпо».
Как только началась полномасштабная война, я занялась волонтерством. Со временем поняла, что не вывожу, не могу выполнять какие-либо задачи, не касающиеся войны, пока муж воюет в Мариуполе.
Я постоянно совершенствуюсь, в начале прошлого года купила много разных курсов — 3D, профессиональная анимация... Многое висит, но я понимаю, что вернуться к этому скоро не будет возможности. Даже когда война закончится, будет столько других задач и обязанностей, столько страданий и боли. Люди вернутся, нужно будет с ними работать, организовывать что-то полезное для них, и это какая-то бесконечная история на много лет вперед. Возможно, где-то и будет окошечко для развития, но это уже станет понятно в будущем.
Коллаж: @alina_art_collage
После того как Денис присоединился к «Азову», он постоянно находился в Мариуполе. Как часто там бывали вы? Каким видели и ощущали город Марии? Что чувствуете сейчас, когда видите, насколько российские оккупанты разрушили его?
Обычно мы с Денисом так планировали, чтобы раз в месяц, раз в два месяца видеться в Мариуполе обязательно. В Мариуполе осталось мое сердце. Это моя самая большая боль, внутри все разрывается от осознания того, что с ним произошло.
Для меня Мариуполь — это «Азов», это ностальгия. Все эти годы он был связан у меня с полком, с поездками к мужу. Я вижу этот уничтоженный город, и у меня сразу такие ностальгические флешбеки: как я приезжала, как «Азов» там жил, как обычные ребята, добровольно вставшие на защиту страны, жили там, ходили по городу, просто отдыхали там.
Когда я приезжала, я видела, насколько город развит, в нем были европейские кофейни, отремонтированные больницы. Город жил, постоянно проходили какие-то концерты, спортивные мероприятия — столько всего интересного было. А теперь это просто одна сплошная руина и боль на сердце.
Twitter @KatProkopenkoUa
Хоть я и родилась в Киеве, но Мариуполь — это второй мой дом. Я часто там бывала, и это все связано с какой-то безмятежной жизнью, поездками на поезде. Ты приезжаешь, смотришь на город, все такое мирное, хотя где-то за несколько километров линия фронта, неактивная фаза войны, замороженная, но все равно война, а здесь мирная цивилизованная жизнь в Мариуполе. И так оно полностью за один раз разрушилось, невозможно даже описать адекватно эти ощущения, просто одна большая рана.
В Мариуполе похоронена моя ностальгия, вся моя память о поездках. Оно все в одной руине, очень грустно от этого.
Анна Науменко, которая тоже с вами в Ассоциации семей защитников «Азовстали», рассказывала, что вы узнали о выходе в плен во время поездки в Ватикан к Папе Римскому, когда были на одном из интервью, где развенчивали мифы о полке «Азов», объясняли почему нужна экстракция в третью страну. Что вы думаете об этом, могло ли сложиться иначе?
У них не было иного выбора. Либо погибнуть под развалинами завода, который сам по себе уже едва держался, либо по приказу сложить оружие и выйти из «Азовстали» в плен. Это решение было принято государством, Верховным Главнокомандующим. Ребята делали все, что могли.
Но, согласитесь, это был выход с честью и достоинством, с собственными вещами, с высоко поднятой головой, без белых флагов. И это было очень показательно, что они не сдались по собственному желанию.
Фото: azov.org.ua
Я даже знаю, что турецкие корабли уже были готовы забрать их, дипломаты вели активную работу по вопросу экстракции в третью страну, направляли свои запросы в Россию, чтобы та позволила выйти ребятам. Даже Папа Римский посылал определенные предложения, но Россия не позволила этого сделать.
«Или мы убиваем их по бункерам, или пусть выходят в плен» — такова была позиция россиян. И ни с одной из них наш мозг и сердце не хотели соглашаться. Но все понимали, что в плену может быть шанс выжить. Пока не произошел ужасный теракт в Еленовке, после которого рухнул весь мир для нас.
Иллюстрация: @koza_rohata_
Как вы справляетесь со всем, что упало на ваши плечи? Насколько вам морально тяжело сейчас?
Иногда очень тяжело морально, ведь многое пронизывает меня через все мембраны души, много разных чувств других людей, потерявших или ожидающих. Конечно, иногда сталкиваюсь с несправедливыми эмоциями определенных лиц, которые не борются, ничего не делают, их максимум — это писать комментарии в соцсетях. Понимаю, что с этими людьми ничего полезного не будет, только их грязь, которую они постоянно ищут куда вылить.
Пока меня несет течение борьбы, в первую очередь, за пленных воинов, которые сделали все для моей свободной жизни, а теперь не могут быть свободными, поэтому есть понимание, что нужно делать по максимуму, загружать себя по всем направлениям, даже не спать по ночам, придумывать с девушками из Ассоциации новые идеи по адвокации и креативам, лишь бы был результат.
Однажды я выступила с фразой, с которой двигаюсь по жизни:
«Живые должны бороться за павших,
Здоровые за раненых,
А свободные — за пленных».
Мирная и свободная Европа должна понимать, что наши воины защищали не только Мариуполь, они защищали нашу, а также их мирную жизнь, стянув на себя огромное количество противника. Одна из причин, почему мы имеем мирный Киев, в котором принимаются глобальные международные решения, в который могут приезжать чиновники со всех частей света.
Нам всем следует помнить, какой ценой дается наша и их свобода. Ребята из Азовстали заслуживают того, чтобы быть освобожденными из плена как можно быстрее и в первую очередь! До сих пор в плену находятся более 700 азовцев.
Что вас сейчас больше всего злит? Или вообще свойственна вам эта эмоция?
Россия, диктатура, ментальность экспансионизма, импотентность международных организаций, слабость позиций иностранных стран, пытки россиян к нашим пленным, теракт в Еленовке, подбитые героические эвакуационные вертолеты с нашими ранеными из Азовстали и невозможность узнать о судьбе экипажа, убийства россиянами наших мирных и этот список можно бесконечно продолжать.
Все то ужасное, что производит Россия на наших землях и на что нет должной реакции со стороны международников.
Учитывая нагрузку, которая на вас легла, что вам дает силы продолжать свою борьбу?
Пожалуй, это спорт. Мне его сейчас очень не хватает. Раньше я очень увлекалась бассейном, у меня есть награды, плавание всегда укрепляло меня физически, расслабляло морально. У меня есть абонемент, который вот-вот сгорит. За последний год я там была очень мало раз, потому что даже боюсь туда пойти, потому что думаю, что сейчас я на час выпаду из телефона, а мне кто-то позвонит или напишет что-нибудь важное, пока я буду не на связи. А я этого иногда не могу себе морально позволить, потому и не хожу, я все время в телефоне, сгорбленная, в переписках, в звонках. В последнее время я больше думаю о настройке тайм-менеджмента и выделении больше времени для своего здоровья. Но также очень сильно релаксирую, фотографируя на пленку или цифру, а также из последних хобби — видеосъемка на видеокамеру 2000-х годов.
Вы пользуетесь услугами психолога или сами с этим всем справляетесь?
Нет, никогда не пользовалась. Пока для меня лучший сеанс психотерапии — это поехать в бассейн, поехать на какую-то ферму к овцам, козочкам, пойти в поход в горы, то есть то, что когда-то происходило часто, а сейчас — редко. И, конечно, лучший мой психолог — это муж. Но пока мы не можем видеться так, как хотелось бы. Я в вечном ожидании встречи.
Поэтому сейчас из реального — это спорт, зверьки и фото и видеосъемка природы и людей, которые меня «выравнивают эмоционально». Недавно позволила себе через силу пойти несколько раз на скалодром, потому что спорта сейчас очень не хватает. Однако для каждого все это индивидуально. Если нуждаетесь в поддержке психолога — нужно идти и не пытаться бороться один на один с собой.
Что для вас тяжелее всего сейчас?
Самое тяжелое, что Дениса нет рядом, что нет обменов, которые были бы приятны для нас, чтобы было большее количество азовцев. И вообще очень много хороших бойцов из «Азовстали», которых не выдают россияне. Это вызывает депрессию.
Мне тяжело, когда я смотрю, как держатся родные тех, кто погиб или без вести. Особенно родные из Еленовки — самая трагическая для меня ситуация, которая произошла за последний период. Иногда это очень сильно замыкает меня в себе, и это продуцирует много размышлений о жизни и смерти, о ценностях, о будущем, о мире, в который попали наши мужественные воины после гибели.
Очень много трагических судеб, к сожалению. Хочется помочь всем, кто потерял кого-то на войне, и лучше всего было бы вернуть их родных, а ты, к сожалению, этого уже никак не сможешь сделать. Тяжело. Очень тяжело все это и несправедливо. Понимаешь, что если бы Россия не напала, то они могли бы жить, строить семьи, рожать лучших сыновей и дочерей. Но все, что остается о павших защитниках — это память об их героизме и бесконечная любовь родных.
Я постоянно думаю о тех, чьи родные находятся в плену. Хочется их как-то переключить от тоски, что-то для них организовать — походы в кино, спортивные мероприятия, поездки на реабилитацию. Мы с девушками продавали мои открытки в кафе, собралась на банке определенная сумма средств и мы из этих средств отправили дважды две группы мам и жен погибших и пленных в Карпаты на реабилитацию. Можно сказать, что это один из маленьких примеров для каждого, как помочь с поддержкой родных.
Вы работали иллюстратором в «Сильпо», сейчас вы все время посвящаете борьбе за освобождение защитников. Расскажите, пожалуйста, о работе Ассоциации, как все начиналось, во что трансформировалось, что сложнее всего в вашей деятельности.
Все началось с того, когда мы уехали вчетвером к Папе Римскому. Мы тогда собрались и поняли, что нужно объединяться, чтобы дальше доставать ребят. Все на тот момент было очень непонятно, нужно было проводить адвокации по пленникам, создавать какие-то проекты, постоянно исследовать и развиваться в тех вещах, в которых у нас было мало опыта. Так мы создали нашу общественную организацию и начали двигаться.
Дальше последовали первые обмены. Мы увидели, что ребята выходят и у них ничего нет, даже вещей первой необходимости — тех же обычных футболок, тапочек, полотенец — так мы положили начало действующему проекту «Наконец-то ты дома». И каждый может приобщиться к поддержке проекта.
Конечно, это все такой тяжелый локомотив, нужно делать очень много закупок, общаться, добиваться каких-либо договоров. Это все постоянная и кропотливая работа со сбором средств, товаров, иногда изнурительная и апатичная (например, когда девушки собирают готовые боксы для азовцев, которых редко меняют, и эти боксы могут пару месяцев стоять в ожиданиях).
У нас очень много креативных идей по сбору средств, например, мы связываемся с Укрпочтой, делаем марки с бойцами, используя фото с их разрешения. И так постоянно находимся в движении мыслей, как что-то закреативить, чтобы собрать средства для семей, для ребят. В таком движении каждый день и живем.
В результате все это трансформировалось в такое мощное сообщество, за рулем которого небольшое количество девушек, сообщество с адвокационными поездками, с другими интересными проектами. Кроме боксов, мы сделали отдельную инициативу по помощи семьям погибших — это оплата жилья, учебы, лечение, праздничные боксы для детей, индивидуальная помощь по запросу и т.д.
Последний наш проект посвящен погибшим в Мариуполе бойцам «Азова». Мы хотим выпустить много томов книг о наших героях, чтобы о каждом была целостная биография, комментарии, цитаты вышедших из плена их побратимов, которые могут что-то рассказать о них. Наша пресс-служба общается с каждой семьей, которая рассказывает о своем герое, защитнике. Хотим под этот проект выпустить не только книги, но и сделать отдельный сайт. На данном этапе мы собираем истории и находимся в поиске издательства, которые были бы готовы присоединиться к нашей инициативе.
Все это не так просто дается. Ведь у нашего фонда нет постоянных спонсоров и доноров. Собираем по крохам, как можем, используя разные креативные или стандартные подходы.
Что вы думаете о работе международных организаций, выступивших гарантами при выходе защитников из «Азовстали» (Международный комитет Красного Креста, Организация Объединенных Наций)?
Что я могу сказать — они проявили себя максимально нетрудоспособными, они оберегают себя, оберегают от трагедии, как могут. Пацифизм, стабильность риторики озабоченности. И ощущение, что это не изменится, пока не изменится восприятие демократическим миром нашей борьбы и нашей роли в нем для сохранения ценностей, о которых озабоченно говорят представители организаций, выступая на конференциях по правам людей.
Понятие прав человека рушится здесь и сейчас, во время войны в Украине, за счет антигуманной деятельности россиян. Как оказалось, что для получения помощи, мы должны постоянно доказывать всему миру геноцид в прямом эфире, показывая все ужасы, совершенные россиянами по отношению ко взрослым и детям. Некоторые страны, например Германия, в большинстве случаев до сих пор ведутся на пропаганду России, там разрешается использовать коммунистическую символику, и там постоянно нужно бороться за правду, которую пытается осквернить Россия. Вероятно, после победы мы увидим формирование более действенных организаций со штаб-квартирой в Киеве, которые не боятся действовать.
Кровь наших людей на руках разных стран, разных иностранных организаций, потому что они не должным образом отреагировали на атаку России на наши земли еще в 2014 году. Политика укачивания агрессора была ошибочной. И сейчас мы имеем полностью разрушенные города, большое количество наших героев в плену, погибших десятки тысяч гражданских и немалое количество погибших военных.
И что больше меня возмущает — нужно постоянно доказывать то, что существование страны-террористки в 21 веке недопустимо. Пробиваем стену обеспокоенности в течение 9 лет. Мой муж еще 1 марта делал запись на видео, находясь в Мариуполе, где просил Европу предоставить нам качественное ПВО, а начали предоставлять очень и очень поздно.
Twitter @KatProkopenkoUa
Что, по-вашему, может положительно повлиять на освобождение из плена? Как каждый, как украинец, так и иностранец может помочь в этой ситуации?
Об обществе, в первую очередь, нужно не забывать о наших героях, постоянно говорить, особенно делать контент для иностранной аудитории, чтобы это оставалось на повестке дня, чтобы все были в контексте событий, чтобы люди в других странах также занимались адвокацией их прав, чтобы парней, которые героически боролись и за Европу в том числе, в конце концов освободили из плена. Конечно, это все в рамках логики, без распространения особых данных о военных, потому что это может им навредить.
Что касается фронта — это пленить российских захватчиков, чтобы у нас формировался больший обменный фонд. Это очень важно и эффективно для дальнейших обменов.
Иллюстрация: медийная служба бригады «Азов»
Для увеличения обменного фонда также должна быть какая-то материальная мотивация для наших бригад, находящихся на «нуле». Например, Telegram-канал Золкина делает ее, собирая средства на дроны или какую-нибудь другую технику для войны, чтобы подразделения имели возможность получить такой «подарок» за новых пленных.
Параллельно наше государство активно работает на дипломатическом уровне касательно освобождения наших военных из плена через третьи страны мира. Очень трудная процедура, но мы живем с надеждами.
Ощущаете ли поддержку государства, общества как украинского, так и международного?
Мы на постоянном контакте с Координационным штабом, занимающимся вопросами пленных, также поддерживают нас и другие государственные органы. Нас слушают, спрашивают, чем помочь, обычно обращаемся с разными вопросами: от важных проблемных до креативных (не повредит ли та или иная демонстрация и т.п.). Мы в постоянной коммуникации.
Фото: Ассоциация семей защитников «Азовстали»
Чувствуем поддержку от прибалтов, поляков. Они иногда приезжают к нам, зовут к себе. У них нет предубеждений по отношению к нам, по отношению к ребятам из «Азовстали», все понимают, что это настоящий героизм и здесь мы полностью чувствуем поддержку. Также мы увидели определенные положительные сдвиги касательно США. Чего не скажешь, например, о Германии и Франции, где очень много пророссийских настроений.
Чтобы разблокировать «Азов» в соцсетях, мы сотрудничали с нашим Министерством цифровой трансформации и Meta, как только ребята вышли в плен. Мы собирали много материалов о полке, предоставляли наши интервью, где мы развеивали мифы об «Азове» и т.д.
Благодарны Минцифре, что они взялись за это, что помогали нам, что были открыты к нашей боли. «Азов» наконец-то разблокировали, и мы считаем это маленькой победой для Украины.
Что бы вы хотели сказать украинцам и всему миру?
«Боритесь — поборете». Надо постоянно разрушать стену безразличия, чтобы чего-то достичь. Иначе ничего не будет. Постоянное движение вперед во имя ценностей жизни и свободы.
