Украинское искусство — глубокое и многогранное, полно талантливых людей, которые готовы дарить миру свое уникальное видение. Среди интересных имен современности — Ольга Штейн: художница, куратор, основательница artist-run space «thesteinstudio» и автор подкаста Hi, its me, Stein. За ее плечами выставки в Соединенных Штатах Америки, Франции, Германии, Польше и других европейских странах, и только теперь картины Ольги можно увидеть на Родине.
Сегодня мы встретились с Ольгой Штейн в ее уютной и атмосферной мастерской, чтобы поговорить о росте популярности украинского искусства, его миссии после начала полномасштабной войны, переосмыслении собственного творчества и незаконченной серии скульптур «Земля».
Как изменилась работа мастерской после начала полномасштабного вторжения?
Она остановилась. Я смеюсь, но на самом деле это очень досадно. У меня с ней такая длинная история чувств. Прежде всего, стоит сказать, что я встретила полномасштабное вторжение не в Киеве. У меня умер очень близкий человек, и я была не дома. А потом, через некоторое время, мой менеджер, галерист, с которой я работаю в Париже, сказала мне: «Оля, давай нужно что-то делать». И поэтому я была вынуждена приехать обратно в Киев, и как раз думала тогда эвакуировать отсюда все свои картины. Поэтому почти полгода мастерская была совершенно пуста. Здесь ничего не было.
Но сейчас мы сделали ремонт: этот пол — буквально из моего пота и слез. Я надеюсь, что теперь мы откроемся с новыми проектами и приглашаю всех.
.jpg)
А когда впервые с 24 февраля вы взяли кисточку в руки?
Кисточку очень нескоро. Но впервые… Мы сидели в ванной с моей семьей, и все, что я могла там делать, — это что-то скетчить. У меня не было с собой каких-либо материалов: только бумага от принтера и обычная шариковая ручка. И я начала делать клейма — в иконографических традициях это, условно, сказание о жизни святого: центральная фигура и вокруг нее какие-то сюжеты, персонажи, история. Я пыталась найти центр, надежду или, возможно, что мы очень скоро победим. Тогда мне казалось, что это не может длиться вечность. Это не может длиться так долго, как сейчас, например. Я рисовала клеймо, где рассказывала историю произошедшего.
У вас есть незавершенная серия работ «Земля». Как вы рассказывали в Instagram, это рефлексия на контрнаступление Вооруженных Сил Украины. Как возникла идея ее создания?
Это сложная серия… Я все еще над ней работаю. Она очень большая, масштабная: скульптуры, фотопроект, видеофиксация. Идея — это тоже была сложная история. Я испытывала сначала кризис веры, потому что я спрашивала, где мой Бог, когда он мне так нужен. А потом я думала о ценности жизни человека, потому что чувствую какой-то определенный конфликт между мной как гражданкой и мной как христианкой. Потому что как гражданка я не могу оставить ни сантиметра земли России. Но как христианка, понимающая, сколько каждый сантиметр в людях… Это очень сложный вопрос о ценности жизни человека. Собственно, с этого я и начала работу над проектом.
Это история в скульптуре об отношениях человека с ресурсом — землей. Там есть часть о рождении и есть часть, которая называется «Ценности». Как раз в этой части «Ценности» я наполняю женские скульптурные тела землей вместо места, где должен быть новорожденный ребенок. Потому что когда ты видишь это вот так, можешь ли ты отдать матери, которая девять месяцев носила ребенка, два килограмма земли или центнер? Сколько стоит этот центнер украинской земли? Поэтому это сложная серия.
Я не думаю, что хоть какие-то из моих работ просто рождаются из идеи. Есть идея, да, но это больше исследование. Что-то затрагивает, а потом ты это долго-долго исследуешь и в какой-то момент отдаешь миру.
.jpg)
После начала полномасштабного вторжения ваши картины увидели зарубежные ценители искусства. Какую реакцию вы встретили? Соответствовала ли она вашим ожиданиям?
Стоит сказать, что не только после полномасштабного: у меня была первая персоналка в Польше за три года до полномасштабного вторжения, а еще проекты в Калифорнии, Германии — в общем, достаточно много проектов было. Я хочу сказать, что скорее наоборот: до полномасштабного вторжения никто не видел моих работ в Украине, потому что у меня не было ни одной выставки, а теперь будет, и совсем скоро.
Если говорить о реакции, то так случайно произошло, что те места, где у меня были ключевые проекты, они суперрусифицированы. Что я имею в виду? К примеру, у меня была персоналка в Париже. И очевидно, поддерживают, очевидно, хотят узнавать украинское искусство, но я вижу, какую большую работу сделала Россия для того, чтобы пропагандировать свою культуру. И это очень тяжело двигать. Встречаешься со стеной из каких-то «хороших русских», которую очень тяжело сдвинуть. Потом, например, был проект на Кипре — большая резиденция с VELYCHKO.GALLERY, где я была куратором, были еще другие художницы, мы делали групповой проект. И на Кипре проходили марши россиян. Соответственно, это достаточно сложный вопрос. Если в личном общении, то все поддерживают, всем нравится.
Недавно открылась выставка украинского искусства военного времени «Ты как?» от Украинского музея современного искусства, где представлены в том числе и ваши работы. Расскажите подробнее об этом проекте.
Во-первых, я очень горда. Вы только представьте себе: люди во время войны, без денег, без помощи открывают музей! Как не верить в людей после этой истории?! Да, там будут мои работы и еще 99 художников, потому что это грандиозный проект. Мне кажется, уже более 100 авторов.
Там будет три мои работы, они еще внутри обсуждения, но, скорее всего, это будет большая двухметровая картина, которая уже продана, кстати, в Украине, и я возьму ее из частной коллекции, и еще два барельефа, из которых один тоже продан.
Проект классный. Я думаю, что лучше меня о нем расскажут девушки-коммуникаторы этой выставки. Но вообще идея собрать и показать такой огромный срез — это сильно, поэтому всех приглашаю.
.jpg)
В чем вы видите миссию искусства во время войны?
В какой-то момент меня очень интересовал вопрос о «не ко времени». Вы помните, все в какой-то момент начали говорить это «не ко времени»? Искусство не ко времени, ссоры не ко времени, украинский язык не ко времени и еще что-то не ко времени. И я думала: а откуда вообще пошел такой дикий вопрос? Почему он вообще возник? И тогда я обратилась к лекциям философа, который мне очень нравится, — Александра Филоненко. У него есть большая лекция, она так и называется: «О не ко времени». И он там говорит, что женщины знают, что во время родов на самом деле присутствует не один врач, а два: неонатолог и акушер, и это два человека, имеющих принципиально разные задачи. Один отвечает за рождение ребенка и его здоровье, а другой отвечает за здоровье матери и то, чтобы с ней все было хорошо. И у этих двух врачей принципиально разная работа и принципиально разный результат, который они желают получить. И мне кажется, что сейчас, когда рождается новая Украина, вопрос «не ко времени» об этих двух лагерях людей, которые вообще-то об одном, но, по факту, иногда о другом. И я поняла, что когда меня спрашивают о задачах искусства внутри столь больших событий, я вижу здесь еще больше лагерей, еще больше задач, еще больше конфликта. Поэтому точно нет одного ответа.
Кто-то делает свое искусство таким, чтобы помочь отрефлексировать другим людям, не имеющим столько сил или столько слов, или столько визуального языка, а кто-то прославляет Украину, рассказывает о происходящем за рубежом. Я просто думаю, что здесь действительно очень много разных задач.
А вы, как художница, переосмыслили свое творчество с начала полномасштабного вторжения?
О да. У меня был очень большой проект, который я долго готовила до полномасштабного вторжения. Это должен был быть огромный иконостас, почти пять метров. Но после 24.02.2022 все изменилось, и я поняла, что, например, для меня он больше не актуален. Я до сих пор к нему не вернулась и начала заниматься совершенно другими вещами. Поэтому да, моя практика сильно изменилась.
В момент, когда у меня был сильный кризис веры и сильный кризис вообще, я много общалась со священником, и он посоветовал мне взять пост, потому что «так ты будешь слышать Бога лучше». И я взяла его даже в своем искусстве. То есть я вернулась к материалам, которые обычно использую в иконографии: к темпоре, углю, к каким-то суперпростым земляным материалам.
.jpg)
