Make contemporary great again или почему нам всем стоит посмотреть фильм «Квадрат»

Главные особенности режиссерского почерка Рубена Эстлунда несложно извлечь из короткометражного фильма «Происшествие в банке», завоевавшего награду на Берлинале. Эстлунд с умеренным любопытством наблюдает за ограблением, которое по большей части остается невидимым зрителю. Камера не заходит внутрь банка, и становится понятно, что автору куда интереснее реакция окружающих: кто-то воспринимает происшествие как зрелище, кто-то спешит унести ноги, кто-то, конечно же, снимает на мобильный телефон. И кажется, всем неловко: и грабителям, и полицейским, и случайным свидетелям.

Рубен Эстлунд на сцене Каннского кинофестиваля

Формальные признаки неловкости как общего знаменателя, а не частной характеристики, описать будет непросто. Обычно Эстлунд постепенно (даже в масштабах короткого метра) и кропотливо создает атмосферу дискомфорта из штрихов и деталей. Неловкость в фильмах Эстлунда эклектична и касается различных сфер жизни, от поездки в автобусе с водителем, обладающим чрезмерным чувством справедливости («Добровольно-принудительно») до вынужденного дня в компании юных гопников («Игра»). Но каждый раз она оказывается вполне самостоятельной: сформировавшись, фирменная неловкость шведского режиссера принимается действовать как полноправный персонаж из плоти и крови. Незримый — да, зато вполне осязаемый.

Кадр из фильма "Квадрат"

«Квадрат» можно счесть симфонией социального дискомфорта, эдаким гимном людей, знающих себе цену (пусть глубоко внутри) и немного ею пристыженных. Мы уже видели таких персонажей у Эстлунда – вспомните «Форс-мажор», предпоследний фильм режиссера, завоевавший награду каннской секции «Особый взгляд». Мать семейства шокирована мужем, который в минуту опасности, хоть и мнимой, пустился наутек, схватив не детей, а телефон (как же без него), и принимается планомерно клевать супруга. Заслуженно, но оттого не менее жестоко – потому, не испытывая к герою никаких теплых чувств, все же ждешь от него ответных действий, от банальных объяснений до контратаки. Ни того, ни другого не следует. Герой безропотно принимает вину, влезая в нее, как в привычно жмущую обувь. В какой-то момент возникает чувство, что такое наказание, значительно превышающее проступок, практикуется не впервые, и главная героиня эффектно укрепляет эти подозрения в финале.

Клаас Банг в фильме "Квадрат"

Навязчивое враждебное присутствие, еще один излюбленный мотив Эстлунда, куда лучше, чем где-либо, раскрывается в уже упомянутой «Игре». Фильм основан на реальной истории подростковой банды, которая, практически не применяя физического насилия, с немалым успехом терзала жертв изощренным психологическим. Рафинированные шведские детишки оказываются бессильными против темнокожих обидчиков и становятся их пленниками, отдавая телефоны, выполняя различные унизительные задания, а главное – покорно таскаясь за мучителями. В этом парадигмы Эстлунда даже больше, чем в упомянутом коротком метре. Кроме мотива бессилия, в полной мере раскрытого в «Форс-мажоре», здесь проявляется весьма скептическое отношение режиссера к современникам-европейцам. Неприспособленность к жизни, любовно вырисованная Эстлундом, роднит его со старшим товарищем Роем Андерссоном. Эстлунд не раз признавался в любви и уважении к шведскому коллеге, за что как-то удостоился унизительной характеристики – «обезжиренный Андерссон». Правда, это было до «Форс-мажора» и «Квадрата», которые четко обозначили разницу в творчестве двух режиссеров. Эстлунд не тяготеет к притче, по сути своей он не менее приземлен, чем человек-обезьяна, и отчетливо ссылается на Олега Кулика, знаменитого перформера украинского происхождения. Все насмешки и угрозы Эстлунда реальны, его место и время силы – здесь и сейчас.

Не только «Игра» черпала вдохновение в реальных событиях: Эстлунд утверждает, что эпизод из «Квадрата» с изобретательным похищением телефона произошел с ним на самом деле. Мало того, режиссер знает не понаслышке о жизни современного искусства: что-то испробовал сам пару лет назад, что-то подслушал, когда, готовясь к фильму, слонялся по бесконечным галереям. Но «Квадрат» – история не только и не столько об арт-кураторе, который, в соответствии со стилем Эстлунда, предстает живым человеком, а не антропоморфной функцией или условным двигателем сюжета. Главный герой, Кристиан, нередко беззащитный и скованный социальными догмами, мечется в попытках расширить и укрепить собственную зону комфорта, но вместо этого безнадежно из нее вырывается. Еще Кристиан бесконечно неловкий, не в смысле неуклюжести – скорее атмосферы, которую он вокруг себя распространяет. Впрочем, даже когда герой ненадолго выпадает из истории, все остается как и прежде, и в какой-то момент начинаешь подозревать, что вокруг такие же Кристианы, а то и похлеще – тут, конечно, киваем в сторону эксцентричной журналистки Элизабет Мосс.

После выхода «Квадрата» Эстлунда не раз упрекнули в том, что его фильм словно заточен под каннскую награду, да и вообще не очень-то нов. Последнее в целом справедливо, хотя, симпатизируя автору, в этом видишь скорее мощное развитие излюбленной темы. Но Эстлунд и впрямь не изобретает «Квадрат» – да, мы уже видели этих неловких героев, их мобильные телефоны в статусе неожиданных артефактов, несимпатичное бессилие и социальный кризис как само собой разумеющийся довесок. Другое дело, что исполняя одну и ту же песню на разные голоса, Эстлунд зависит от своего главного материала – от реальности с полным комплектом противоречий и абсурда, к которым режиссер присматривается особо пристально. Потому и исчезло такое напрашивающееся слово «art» из заголовка этого материала: «Квадрат» в конечном счете не об искусстве – лишь о современном, «contemporary» в самом широком его понимании, которое выдержит соседство большинства существительных. Эстлунд будто бы предлагает: дескать, эй, давайте снова сделаем современное классным. А то взгляните, что у нас тут происходит.

---