Артур Середа и его семья организовали в своем ресторане «Аристократ» в Запорожье волонтерский штаб и вместе с командой, порой рискуя жизнью, помогают нашим военным, переселенцам и людям, живущим на временно оккупированных территориях.
.jpg)
Артур, расскажите, пожалуйста, немного о себе и своей семье, чем вы занимались до 24 февраля.
С 1994 года моя семья занимается ресторанным бизнесом. В 2009 году мы открыли хорошо известный в Запорожье ресторан «Аристократ». Мама — психолог по образованию, работает по специальности. Папа — ресторатор.
Ожидали ли вы, что начнется полномасштабное вторжение России в Украину?
Нет, как и большинство украинцев, наверное, мы не верили в то, что в 21-м веке может начаться такая война. Думали, что это провокация, и абсолютно не были к этому готовы.
У меня были большие планы. Незадолго до 24 февраля мне предложили работу в немецкой компании на Мальте, и я уже собрал чемоданы, должен был уезжать. Когда началась война, стало понятно, что никуда я не поеду: тут моя семья, тут все, ради чего мы трудились столько лет.
Как вы приняли решение стать волонтером?
У нас в ресторане внизу был бункер. Когда началась война, туда потихоньку начали сходиться люди. Первыми пришли мои друзья. Вместе с ними мы кормили, успокаивали, всячески поддерживали и обустраивали места для тех, кто хотел укрыться от войны.
Волонтерить я начал вместе с мамой. Мама открыла кухню ресторана, и мы стали готовить под блок-посты, как, кстати, и многие другие рестораны у нас в городе.
Правда, тогда из-за хаоса и суеты никто не понимал, кому что надо, — мы просто готовили первое, второе и везли ребятам на блок-посты. Когда мы приезжали, у них уже было много еды: жители Запорожья были «заряжены» на то, чтобы помогать. Но в основном все передавали продуктовые наборы, поэтому наша горячая еда была очень кстати.
Потом потихоньку мы начали закрывать те потребности, которые не мог закрыть наш город.
Расскажите подробнее, чем именно вы занимаетесь, кому и как помогаете?
Мы стараемся помогать как можем по всем направлениям, но основное сейєчас — это переселенцы с оккупированных территорий, которые остались без своего дома, финансов, многодетные семьи, инвалиды, пенсионеры.
За последнюю неделю к нам обратились за помощью люди из Орехова, Бердянска, Мелитополя, Гуляйполя, Мариуполя, Каховки, Херсона, Васильевки, Натальевки, Люцерны, Любимовки и других населенных пунктов.
Мы отвозим им все самое необходимое: еду, медикаменты, детское питание, игрушки, средства личной гигиены, бытовую химию.
Также передаем гумпакеты на временно оккупированные территории. Возим еду, сетки, амуницию ВСУ. Функционирует кухня, кормим тероборону, «Азов».
Поставляем питьевую воду. За нами официально от города закреплено 4 учреждения, где живут переселенцы. Также доставляем воду в «Козак-Палац» (выставочная площадка. — Прим. ред.). Спасибо нашему очень хорошему компаньону, который обеспечивает нас водой.
Не забываем и про братьев наших меньших. Кормим, ищем им новые дома.
Поначалу, конечно, был немного хаос, но сейчас наша работа стала более организованной.
Расскажите о вашей команде. Что это за люди, чем они занимались в мирное время?
У меня идеальная, самая лучшая команда. Это люди из разных отраслей. Кто-то работает на заводе, кто-то — в салоне красоты. Моя заместительница, например, учительница в школе.
Также с нами в команде моя девушка, она с оккупированной территории и в курсе того, кто в какой помощи там нуждается. Благодаря этому у нас есть точное понимание, какие медикаменты и продукты питания нужны больше всего.
Что сложнее всего? Бывало ли так, что руки опускались и не было сил?
Сложностей много. Как и все, мы проходили стадии осознания того, что находимся в войне, что погибают наши близкие, наши сограждане... Морально это очень тяжело.
Руки, конечно же, опускались, но больше от физической усталости, переутомления. Это очень сильно изматывает.
Если в начале войны мы работали сутками на адреналине, нормально не ели, сильно похудели, то сейчас все-таки стараемся хотя бы в выходные как-то отвлекаться, заниматься спортом, следить за собой и правильно питаться.
С транспортом тоже не все хорошо. У нас функционирует 9 машин. Три из них грузовые. Их постоянно нужно обслуживать, и, как правило, мы делаем это за свои деньги.
Кроме того, было очень неприятно, когда мы поняли, что стараемся изо всех сил как-то увеличивать КПД города, а местная власть не поддерживает частных волонтеров — тех, кто был вынужден из-за войны закрыть свой бизнес и перешел на благотворительность.
Много ли сейчас переселенцев в Запорожье?
Это, наверное, самая сложная тема. Переселенцев очень много. Многие остались без жилья.
Когда я впервые пришел к переселенцам из Мариуполя (это была первая колонна, около 8000 человек), чтобы передать им успокоительное, было очень тяжело.
Они просто молчат, не могут сказать ни слова, это что-то больше, чем страх, это принятие всего ужаса, который с ними происходил. У людей кардинально стерли их жизнь. И многие из тех, кто относительно давно здесь находится, до сих пор психологически не восстановились. Это было самое страшное, что мы за все время видели.
Много больных, инвалидов еще осталось там. Мы стараемся, как можем, их эвакуировать, но это, к сожалению, очень непросто.
Расскажите о жизни Запорожья в военное время. Работают ли в больницы и аптеки, есть ли перебои с коммунальными услугами и мобильной связью, можно ли снять деньги в банкоматах и рассчитаться картой?
Все работает. Перебоев с коммунальными не было. С мобильной связью и Интернетом тоже все в порядке.
Когда началась война, были колоссальные очереди в банкоматы, люди пытались снять деньги, налички не хватало. Сейчас такой проблемы не наблюдаю.
Из того, что я знаю о сфере образования, — школы и университеты работают, как и во время ковида, по видеосвязи.
Откуда вы узнаете новости?
Я подписан на многие телеграм-каналы. Не люблю смотреть новости. Тем более времени сейчас на это нет — много работы. Вечером перед сном читаю украинские каналы, в основном сводки.
Как обстоят дела у предпринимателей города? Насколько сложно вести бизнес в военное время?
Много предприятий возобновили свою работу. Мы тоже только недавно запустили работу нашего киоска с бургерами напротив стадиона «Славутич-Арена» — восстановили хоть какую-то деятельность. Но опять же, все доходы, которые оттуда поступают, не покрывают тех затрат, которые у нас сейчас есть.
Слышали ли вы какие-то вопиющие случаи поведения оккупантов на территории области?
На территории Запорожской области очень много оккупантов. Мой друг отвозил помощь в Энергодар. Его машину, пока они спали на трассе (их не пропускал один из блок-постов), расстреляли из миномета. Человек, который сидел рядом, погиб на месте, друг выжил, но получил много осколочных ранений, в том числе в голову.
Даже после того, как в их машину попала мина, теряя многократно сознание, он пытался вытащить своего товарища из машины. Просто героическое поведение.
Потом, когда мы навещали его в больнице, он говорил, что жалеет, что что-то не довез, что-то не сделал.
Волонтерство — это своего рода болезнь, когда ты не можешь остановиться и хочешь помогать еще больше и больше.
В связи с тем, что люди уезжают, оставляя свое жилье, слышали ли вы о случаях мародерства?
В первые дни войны мародеров ловили и привязывали к деревьям, сейчас я о таком уже не слышу. В Запорожье достаточно неплохо работают правоохранительные органы, мародерство быстро пресекается.
Придерживается ли правил комендантского часа население города?
Я был во многих городах Украины во время войны и считаю, что запорожцы — очень осознанные и ответственные люди. Когда наступает комендантский час, в Запорожье кромешная тьма, все выключают свет, не пренебрегают правилами.
Как вы оцениваете свое моральное состояние? Какой день после 24 февраля был самым страшным?
Сейчас я уже в норме. Тяжело было в самом начале. Где-то через неделю после начала войны нам поступил звонок из Васильевки (сейчас находится на временно оккупированной территории. — Прим. ред.). Попросили организовать помощь разным учреждениям (школам, больницам и т. п.).
Мы отправили пять машин, забитых вещами, медикаментами, памперсами, детским питанием и прочей гуманитарной помощью. Также загрузили тактические рюкзаки для наших военных, которые должны были передать по дороге.
На 35-м км в сторону Васильевки нашу колонну перехватыватили оккупанты. Ребята в машинах сразу этого не поняли. Один из водителей был с автоматом и гербом Украины на фуражке. Началась жесткая проверка.
Оккупанты смотрели телефоны, спрашивали, откуда груз и кто организатор. Понятное дело, все указали на меня и мою семью.
После этого было немного не по себе. Я бы сказал даже страшно. Мы не понимали, как будет развиваться ситуация — как быстро будут продвигаться российские войска в сторону Запорожья, если они уже были на 35-м километре.
Также когда начали бомбить Запорожскую АЭС в Энергодаре, из соображений безопасности мы были вынуждены отвезти на Западную Украину маму и сестру. Это заняло 6 дней. Было сложно оставлять волонтерскую деятельность, хотелось поскорее вернуться.
Как бы вы охарактеризовали настроения жителей Запорожья?
Сейчас моральное состояние населения улучшилось, и это приятно наблюдать. Люди прошли период адаптации — они прогуливаются в парках, сидят в кафе, встречаются с друзьями, открывают бизнес, выходят на работу. Много кто возвращается домой.
Чтобы вы хотели сказать народу Украину?
Держаться и не опускать руки. Помнить, что война все еще продолжается и мы все еще находимся в тяжелом состоянии. Много наших сограждан находится на оккупированных территориях, многие нуждаются в помощи. Наши ребята, несмотря на страх и риск, продолжают бороться и защищать нашу страну. На их глазах погибают их товарищи.
.jpg)
И хотя многие уже начали абстрагироваться и расслабляться, я считаю, что если мы хотим жить свободно и счастливо, то должны приложить еще немало усилий для нашей победы.
Текст: Леся Пахарина
