Полномасштабная война разделила жизнь Юлии и Ивана на «до» и «после». Еще в феврале молодая пара собиралась покупать дом в Мариуполе, Иван мечтал о дочери, а в марте от их жилья в родном городе ничего не осталось.
.jpeg)
24 февраля Иван без колебаний ушел в Территориальную оборону Мариуполя. «Кто как не защитит тебя. Я должен быть там, я должен бороться за наше будущее», — уверенно сказал он, собирая военные вещи.
Вместе со своими побратимами из ТРО и другими защитниками города он стоял до конца, а в середине мая, выполняя Приказ высшего руководства, покинул территорию завода «Азовсталь» и попал во вражеский плен. В последний раз Иван выходил на связь 23 мая.
«Единственное, о чем тогда попросил любимый, — сделать так, чтобы о них не забыли», — вспоминает Юлия.
О знакомстве с Иваном и жизни в Мариуполе, о начале полномасштабной войны и собственной эвакуации с оккупированной территории в апреле, о пребывании любимого на «Азовстали» и борьбе за его освобождение из российского плена Юлия поделилась с Лесей Пахариной в своей личной истории для ELLE. UA.
Привет, меня зовут Юлия, мне 20 лет, раньше я жила в Мариуполе, училась в Мариупольском государственном университете на историческом факультете, сейчас продолжаю обучение дистанционно. Большую часть своего времени я посвящаю работе с семьями военнопленных, работаю с организацией Объединения семей Территориальной обороны Мариуполя, пытаюсь помочь тем, чьи родные оказались в плену или пропали без вести.
Мой любимый — Иван Черница, позывной «Грек», ему 23 года. Он защищал Мариуполь в составе 109-й отдельной бригады Территориальной обороны Мариуполя. На момент пребывания в «Азовстали» должен был закончить второе высшее образование — магистратуру юридического факультета.
Знакомство с Иваном
С Иваном мы познакомились пять лет назад. Это была очень интересная история — он потерял водительское удостоверение, а я случайно нашла его на дороге и показала своей знакомой, узнавшей Ивана на фото. Мы сразу понравились друг другу, но серьезные отношения начались несколько позже.
Помню, как еще в начале наша общая знакомая шутила: «Возможно это судьба?». И не прогадала.
Иван долгое время пытался привлечь мое внимание. Рядом со мной он вел себя как-то по-настоящему не так, как с другими людьми. Меня цепляла его искренность в эмоциях и поведении. Мы могли беспрестанно разговаривать на любые темы. И даже когда мы еще не были парой, я чувствовала его безусловную любовь, которую не надо было ничем объяснять. Это была какая-то особая связь.
После того, как мы стали парой, Иван, не теряя времени, предложил жить вместе. Мы сразу нашли общий язык в быту — с ним очень легко и комфортно. Он начитанный, веселый, полный энтузиазма человек. Мы могли часами разговаривать обо всем, что угодно, любили гулять по городу, особенно ночью.
Он, как и я, очень любит животных, они всегда к нему тянутся. Даже в «Азовстали» рядом с ним были собаки, с которыми они делили еду и воду.
А еще Иван просто невероятно готовит, часто придумывает какие-то новые рецепты — это одно из его любимых домашних дел. Я не знаю, как это ему удается, но даже обычную кашу он может сделать очень вкусной. Его собратья говорят, что он именно тот человек, который никого никогда не оставит голодным.
Несмотря на несколько грубый вид, Иван очень заботлив, внимателен и романтичен. Однажды, когда он был на военной службе, а я очень заболела, он так переживал, что отпросился на три дня (два из них ему пришлось потратить на дорогу!), чтобы приехать ко мне домой. Помню, как мне позвонили по телефону с неизвестного номера, сказали, что доставка цветов, я сразу догадалась, что это от него, но не ожидала, что, открыв дверь, увижу его лично с цветами и лекарствами для меня.
Сейчас мне очень тяжело — не хватает его заботы, его поддержки, его ласки. Рядом с ним я всегда чувствовала себя маленькой девочкой.
.jpeg)
Честно говоря, я очень ждала, когда его военная служба закончится, потому что быть в разлуке с любимым человеком долгий период, иногда достигавший трех месяцев, — дело не из приятных. Несмотря на то, что мы были постоянно на связи, мы очень скучали друг за другом, каждый день тянулся, как месяц.
Каждый раз, возвращаясь домой со службы, Ваня приносил мне цветы и что-то сладкое. Это уже была какая-то традиция.
После того, как Иван окончил службу, у нас было очень много планов на будущее. Наш город в последнее время достаточно быстро развивался, поэтому свою жизнь мы хотели продолжать строить именно в Мариуполе.
На 24 февраля у нас была запланирована покупка дома. Всю ночь перед этим мы обсуждали наше счастливое будущее в новом доме. Иван любит детей, говорил тогда, что мечтает о дочери. Однако утро внесло свои коррективы, все наши планы были разбиты в дребезги.
Полномасштабная война
Иван всегда имел стойкую гражданскую позицию, понимал, что полномасштабная война может начаться в любой момент. Всегда говорил, что нужно быть готовым к этому. Поэтому когда это произошло, он не удивился.
«Кто, если не я, защитит тебя? Я должен быть там, я должен бороться за наше будущее», — говорил любимый, собирая военные вещи.
Утром 24 февраля он был спокоен и уравновешен, в то время как я была в полном отчаянии, я не могла контролировать свои эмоции. Это было просто нереально. Взрывы были уже совсем рядом и мысль, что он едет в самый ад, меня убивала. Мне казалось, что я должна быть с ним рядом, хотя бы в одном городе.
Мне хотелось кричать на весь мир «почему они отнимают мое счастье?», «какое они имеют право?».
Как-то в первые дни войны мне удалось уговорить Ивана переночевать дома хотя бы один раз. Почти всю ночь он бодрствовал, постоянно просыпался от сильных взрывов, постоянно выходил покурить, постоянно начинал собираться, говорил «там мои ребята, я должен быть там».
Тогда я поняла, что как бы мне ни было страшно, он уже принял решение и я должен его поддержать.
Всю ночь мы держались за руки, я непрерывно обнимала любимого — мысли о том, что утром я уеду за город, а он — воевать, и неизвестно когда мы снова встретимся, не покидали меня ни на миг. Когда настало утро и время прощания, мы плакали. Впереди была абсолютная неизвестность. Он просил беречь себя, а я не могла отпустить его. Все эти объятия все еще перед моими глазами.
С того момента вся моя жизнь разделилась на «до» и «после». В одну ночь жизнь стала сплошным страхом, страхом за жизнь самого родного человека, который пошел на войну в самую горячую точку.
В то утро я уехала из Мариуполя в город, где не было боевых действий, но почти сразу его оккупировали. Там я пробыла до середины апреля. Сейчас почему-то мне трудно вспомнить, как все происходило по датам — это был один долгий день, наполненный сплошным страхом.
Несколько месяцев здесь были настоящим адом — из Мариуполя постоянно раздавались громкие взрывы, земля содрогалась, над городом стоял черный дым от непрерывных обстрелов, казалось, что даже воздух был пронизан болью.
Почти сразу исчезла связь и свет. Получить от Ивана хоть какое-нибудь сообщение или позвонить ему было почти невозможно. Каждый день я была в поисках связи, первые недели ее можно было поймать у башен, но очень скоро без света они сели. Как выяснилось потом, у любимого тогда еще иногда была связь и он очень за меня беспокоился. Каждый раз, когда мы писали друг другу, кто-то из нас был не в сети.
В один из этих страшных дней, когда Иван уже находился в «Азовстали», я получила от него сообщение, что, наверное, нашего дома, как и города, уже нет.
Тогда я уже не думала ни о нашем доме, ни о каких-то планах на будущее, все, что я просила — только чтобы он вернулся из того ада живым.
Мыслями я всегда была рядом с любимым. И он чувствовал это, писал, что я — его ангел хранитель, что мы обязательно скоро будем вместе. Он очень волновался за меня, постоянно говорил, что я должна уехать, потому что могут быть проблемы из-за того, что он военный. Находиться там было действительно опасно, но меня держали мысли, что скоро все закончится и я смогу увидеть своего любимого.
Однако я понимала, что ему и без этого там очень тяжело, мысли о том, что со мной может произойти что-то плохое, ему точно не помогали.
Иллюстрация: @smyk._.design
Эвакуация
Когда мы решили эвакуироваться на подконтрольную Украине территорию, Мариуполь уже был разрушен. Что бы со мной было, если бы я не послушала любимого и не выехала из Мариуполя в конце февраля — страшно даже вообразить. Наш дом был обстрелян, везде шли уличные бои, людей почти не осталось, всем пришлось пешком под обстрелами выходить дальше в город.
Мариуполь. Фото: Alexander Ermochenko/REUTERS
Мы уехали рано утром и почти все время двигались, не останавливаясь. Дорога была очень напряженной, мы ехали по местам, где проходили боевые действия. Останавливаться было запрещено — в любой момент могло прилететь прямо в машину. По обе стороны дороги были разбросаны мины — ни в коем случае нельзя было съезжать. Кроме разбитой военной техники, мы встречали множество изуродованных гражданских машин, у некоторых внутри были тела обычных людей, которые так же, как и мы пытались спастись. Это было очень страшно.
На одном из блокпостов нас чуть не переехали танком, он ехал на очень большой скорости, тогда казалось, что он перелетел нашу машину.
Я никогда не забуду это чувство, когда мы наконец-то увидели родной флаг и наших военных. Помню, как люди выбегали из машин их обнимать, радовались, что спаслись.
Первое, что мы сделали тогда — это зашли в магазин. Через месяцы оккупации мы привыкли, что в магазине почти невозможно что-то купить, а здесь все родное, все наше украинское. В этот день появилась связь с моим Иваном, впервые за несколько месяцев мы наконец-то смогли одновременно писать друг другу.
Он очень радовался, что я уехала и теперь в безопасности. Тогда он меня, как всегда, уверял, что у него все супер, что еще много сил и скоро приедет ко мне. Я понимала, что все далеко не так, просила держаться, постоянно напоминала о его обещании вернуться живым.
Последний раз мы виделись 28 февраля, этот день часто становится у меня перед глазами, тогда он обнимал меня, а я где-то в глубине души понимала, что мы еще не скоро встретимся.
Оборона Мариуполя, «Азовсталь»
Иван пошел в защиту своего родного города в составе Территориальной Обороны Мариуполя. Большинство бойцов ТРО на тот момент никогда не имели военного опыта, но это не помешало им с первых дней сдерживать превосходящие силы врага. Это настоящие герои, которые вместе со всеми защитниками Мариуполя до последнего держали оборону родного города.
Иллюстрация: @neivanmade
Любимый никогда не сообщал свое точное местонахождение, говорил, что мне не нужно всего знать, уверял, что с ним все хорошо и они все вместе держатся и будут стоять до последнего. Помню, как однажды он прислал мне фото, на нем я увидела совсем другого человека — он был очень уставший, мне показалось, что изменился даже его взгляд.
Все, что Ваня тогда написал это: «Жив».
Тогда по фото я поняла, что, видимо, он уже в «Азовстали», позже это подтвердилось. После этого связь с ним оборвалась. Иногда его побратимы писали короткие сообщения, сообщали, что Иван жив, что все они держатся, но времени у них очень мало. Иногда любимый сам писал маленькие сообщения с номеров своих побратимов типа «живой, все ок, люблю».
Однажды, когда связи не было более двух недель, мне пришло известие от медика из «Азовстали» — совместное фото с Иваном и маленькое сообщение от него: «Я в норме скоро будем вместе, очень люблю тебя». Тогда он так и не ответил мне есть ли у него какие-нибудь ранения, но по фото я разглядела, что у него что-то с рукой.
Плен, обмены
Ночь, когда они выходили из «Азовстали», была очень тяжелой, я уже понимала, что это плен, но где-то внутри теплилась надежда. Помню, как пристально я всматривалась в каждое видео, в каждое фото, отыскивая там родное лицо. Тревога съедала меня изнутри.
Последний раз Иван звонил мне по телефону 23 мая. Наш разговор длился не более двух минут. Он говорил, что очень скучает, что похудел почти на 20 кг, спрашивал, как я, о себе почти ничего ничего не рассказывал. Единственное о чем он просил — это сделать так, чтобы о них не забыли. С этими словами я живу все это время, с ними я просыпаюсь и засыпаю.
Большинство побратимов Ивана, которые вместе с ним защищали город в составе Территориальной Обороны Мариуполя, все еще находятся в плену. Некоторые ребята из смежных подразделений, которые вернулись по обмену, с уважением относятся к «Греку» и очень ждут его возвращения, говорят, что он достойно вел себя в бою.
Я никогда не сомневалась в силе и мужестве Ивана, на него всегда можно положиться. Он очень смелый и достойный человек. Сейчас, когда его нет рядом, я понимаю, насколько он защищал меня от всех проблем, рядом с ним я всегда чувствовала себя в безопасности. Для меня Иван не только любимый человек, это мой настоящий друг, тот, кому я могу доверить все, что угодно.
Когда состоялся обмен 21 сентября, я открывала и закрывала этот список несколько десятков раз, мне казалось, что я могла пропустить его фамилию. Я до последнего ждала, что он мне позвонит по телефону, до последнего надеялась, что его просто забыли вписать в тот список. К сожалению, его обмена в этот раз не произошло.
В тот день я, честно говоря, не могла себя собрать, испытывала очень разные эмоции, с одной стороны — радость за тех, кто вернулся и может обнять своих родных, одновременно очень больно от того, что мой любимый все еще там. Это были слезы радости за тех, кто уже здесь, с нами, и слезы от невыносимой боли, потому что самый родной мне человек все еще в плену.
Все это время, больше полугода, мне даже дышать стало труднее без него, мне очень не хватает его. Он моя поддержка, моя опора, моя гордость, я очень горжусь своим любимым.
Сейчас у меня нет никакой информации о его местонахождении. Я не знаю, предоставляют ли ему должное лечение и питание, не представляю, в каком он там состоянии вообще. Жить с этим очень трудно. Единственное, что мне помогает сейчас держаться — понимание того, что ему там гораздо сложнее, чем мне здесь. И я должна быть собрана, должна держаться. Его слова «сделай так, чтобы о нас не забыли», не дают мне опускать руки. Мы все должны помнить, что много наших защитников в плену, что наша борьба продолжается. Поэтому нет времени отчаиваться, надо бороться дальше.
Нужно постоянно напоминать миру о том, что в плену осталось много наших Героев, каждый из них должен вернуться, должен быть рядом со своими родными. Это долг каждого украинца. Каждый из нас должен бороться за них, как они боролись за нас.
