«Музыка — это слишком тонкие материи. Потусторонние, если хотите. Уровни, которые пока недоступны людям», — размышляет украинский композитор Janeuary.
Действительно, музыка — абсолютно магическая вещь. Она помогает найти силы и веру, вдохновляет и подталкивает к размышлениям, питает внутреннюю энергию и становится опорой, которая порой всем нам так нужна. Одной из современных «проводниц» в этот таинственный мир является композитор Janeuary, которая говорит со слушателем руками и сердцем.
«Могу не помнить, как это произошло. А очнуться лишь в момент прослушивания записанного. Будто это играл кто-то другой для меня».
В июне Janeuary представила альбом современной классической музыки No news but muse, созданный во время полномасштабной войны. Автор композиций, название каждой из которых имеет глубокий смысл, описывает его как буквальное счастье отсутствия новостей и полет музы среди ужаса. Композитору удалось собрать вокруг себя незаурядных и очень талантливых личностей: в работе над альбомом принимали участие одни из лучших музыкантов страны — Александр Госачинский и Назар Вачевский. Над сведением и мастерингом Janeuary работала с отцом — Андреем Кравченко, а запись сделал известный звукорежиссер Владимир Григорович, которого композитор считает настоящим волшебником. Менеджментом артистки занимается Яна Майорникова, известная работой над интересными, в том числе и международными, проектами.
30 июня в Ботаническом саду имени М. М. Гришко состоялся сольный концерт Janeuary. Атмосферу локации и чувственность исполненных композиций подчеркнула хореография от народных артистов Украины, солистов Национальной оперы Татьяны Лезовой и Ярослава Ткачука. Все собранные во время мероприятия средства были перечислены ботаническому саду и организации по спасению животных UAnimals.
Однако Janeuary ни в коем случае не планирует останавливаться на достигнутом — прямо сейчас композитор работает в студии над новым материалом, который познакомит слушателя с ее голосом. О «рецепте» проникновенной песни, творческом процессе, вдохновении и чрезвычайно амбициозных планах артистка рассказала в эксклюзивном интервью для ELLE.UA.
Своей музыкой вы открываете собственное сердце слушателям и касаетесь их сердец. Каков ваш «рецепт» проникновенной песни? Какие ее главные «ингредиенты»?
Я не открываю собственное сердце. Я только показываю, ЧТО может чувствовать сердце самого слушателя. Музыка — мой инструмент.
Рецепта не существует. Самая вкусная еда — всегда экспромт. Лучшие приключения — случайные.
Все мы любим слушать музыку, но мало кому удается познать процесс ее создания. Расскажите, как происходит работа над вашими композициями?
Мы думаем, что играем музыку. А на самом деле музыка постоянно играет нами.
У меня не бывает выходных. Творить — это дышать. Автоматический, неотвратимый процесс. Культурные деятели меня поймут.
Музы не спрашивают, ждал ли ты их именно сейчас, в шесть утра, — они приходят даже во сне.
И я никогда не назову процесс создания работой. Если музыка превращается в «работу» — меняй место трудоустройства. Это больше не творчество. Это коммерция.
Как насчет вдохновения: оно само приходит или его приходится искать?
Если его нужно искать — это не вдохновение, а насилие. Над своими мозгами, эмоциями и, как следствие, чьими-то ушами. Я точно покидаю свое тело, когда пишу что-то новое. Это будто смотреть на себя со стороны, как ты сидишь и играешь на рояле.
Сталкивались ли вы с профессиональным выгоранием? Что помогло вам выйти из этого состояния и не позволило опустить руки?
По профессии я синхронный переводчик. Ответ — «нет», и только потому, что переводчиком я не работаю.
А вот эмоциональное выгорание — да. Каждый день, хоть по несколько раз. В этом я мастер. Потом в голову приходит новая музыка, и все как рукой снимает.
16 июня был представлен ваш альбом No news but muse. Как родилась идея его создания?
Не могу вспомнить какое-то точное мгновение. Я просто послушала свои записи и подумала, что, пожалуй, это стоит того, чтобы быть услышанным. Оставалось записать партии виолончели и саксофона, которых мне не хватало. Потом еще девять кругов ада: выбор партий, аранжировка, сведение, мастеринг… И уже потом самое страшное — отпустить композиции от себя. И смириться, что ты больше не можешь делать правки
В записи вышеупомянутого альбома приняли участие одни из лучших музыкантов нашей страны, а именно Александр Госачинский и Назар Вачевский. Над сведением и мастерингом вы работали вместе с отцом — Андреем Кравченко. Как вам удалось собрать вокруг себя таких талантливых людей?
А еще — Владимир Григорович. Только он может выдержать мой темп при записи. Под словом «темп» я сейчас стараюсь красиво завуалировать «характер».
С моими музыкантами мне повезло несказанно. Я всегда говорю им об этом после того, как мы завершаем очередную сессию на студии. Иногда — полностью истощенные. Но счастливые. Потому что все знаем, что оно того стоит. Мой отец — это отдельная тема. Мне стало очень просто работать с ним. Так было не всегда. Или я вышла на новый уровень в своем творчестве, где у него нет вопросов. Или он просто смирился с тем, что со мной невозможно спорить.
Хорошо, что ты у меня есть, папа…
А каковы ваши планы на будущее? Чего ждать слушателям в ближайшее время?
Никогда не знаю, чего от себя ждать. Мне очень импонирует смешение стилей, чем я и занимаюсь. Следующий альбом будет очень большим удивлением для всех, кто знаком с моим творчеством.
Могу сказать, что вы услышите мой голос. Потому что это тоже инструмент. Но только один из.
Музыка Janeuary имеет ощутимую кинематографичность. Видите ли свои композиции саундтреками к кино? Если да, то с какими режиссерами вам хотелось бы поработать?
Честно говоря, я вижу каждую свою композицию как историю. А любая история превращается в кино.
Я слышу краски и вижу звуки. Потому думаю, что моя музыка просто создана для кино.
Memories я бы подарила Гильермо Дель Торо.
Джармушу по праву принадлежит Vampire Dance.
Вуди Алену достался бы мой Rain.
И кроме режиссеров одна композиция — мой подарок писателю Харуки Мураками. Она пронизана его историями, сочетанием сюжетов и, конечно же, вечной непонятной прекрасной тоской…
.jpg)
В конце июня у вас прошел очень красивый концерт. Что было заложено в концепцию? Почему именно ботанический сад и способствовали ли погодные условия?
Мне хотелось, чтобы моя музыка задышала. Расцвела всеми красками великолепных цветов. Обвила плющом каждого человека, чтобы ему стало хорошо и спокойно. О погоде не думала совсем. Чувствовала, что шепчет сердце.
В день концерта было две сильные грозы. Мой звукорежиссер и дорогой друг Вова Григорович, заворачивая аппаратуру во второй раз, накрывая мой рояль, спокойно сказал: «Обещали две грозы. Это вторая. Все будет хорошо».
Грозы больше не было. Дождя тоже.
Частью перфоманса была невероятно нежная хореография от солистов Национальной оперы Татьяны Лезовой и Ярослава Ткачука. Как возникла эта идея? Как вы познакомились?
Танец очаровывает, помогает почувствовать музыку всеми рецепторами, не только ушами. Позволяет увидеть мелодию. Нарисовать образы. У каждого они свои. Но танец делает их совершенными. Хотелось, чтобы люди вдыхали цветы, слушали музыку и смотрели на нереально прекрасную пластику. Торжество совершенства формы во всех его проявлениях.
Мне очень повезло с моей ведущей звездочкой Яной Майорниковой. Я никогда не любила слово «менеджер». Да и не будет оно никогда вмещать всего того, что Яна для меня делает. Она познакомила меня с Татьяной и Ярославом, убедив с полуслова, что это именно те недостающие пазлы в прекрасной картине сумеречного ботанического сада. И не ошиблась. От движений этой пары нельзя оторвать взгляд. И не хочется…
Фото — Мина Сорвино
Стиль — Анна Егорова
Фото с концерта — Богдан Балагур
