В поддержку проекта ЮНИСЕФ «Семья для каждого ребенка» редакция журнала ELLE пообщалась с тремя семьями, имеющими опыт усыновления. Дальше — истории, которые действительно мотивируют.
Евгения
Уже после рождения первого ребенка Женя вместе с мужем обсуждали возможность усыновления. Вернулись к этому вопросу, когда имели двоих собственных детей и четкие планы иметь еще.
От мечты к решению
Я никогда не мечтала о большой семье, а муж мечтал. Для него семья должна была состоять из родителей и семерых детей (сейчас у нас шестеро). Семья в его понимании — это вечерние игры вместе, традиции, путешествия, развлечения…
У нас была квартира, стабильный доход, здоровье, желание быть родителями снова и помочь ребенку, оставшемуся без родительской опеки. Я очень хотела девочку, потому что у нас уже было двое парней. Читала блоги и понимала, что, скорее всего, ребенок будет с проблемами со здоровьем, поэтому мы обсуждали различные диагнозы и нетипичное поведение, тем самым готовились к названому родительству.
Магия адаптации
Чтобы привыкнуть к приемному ребенку, я придумываю любые ритуалы — купать его, одевать, покупать одежду, расчесывать, читать книги или есть мороженое вместе. Я всегда мысленно возвращаюсь назад — на два дня, на месяц, на год — и сравниваю, какой мой ребенок сегодня. С удивлением понимаю, что он уже научился многому, и радуюсь этим умениям. Чтобы ребенку было легче адаптироваться, мы не требуем выполнения правил, заведенных в семье, а простыми примерами показываем, как это работает.
Маленьких детей мы качали на руках, пеленали и укладывали спать как младенцев, старшим читали сказки на ночь. Мы строим семью, которой у них не было, кирпич за кирпичиком. Точно так же они встраиваются в нашу повседневную жизнь.
Приемный ребенок, безусловно, может стать родным. Хотя я и помню, как мы забирали детей из детдома, совсем не помню, как было до них. Нет такого срока, за который ребенок станет чувствовать себя вашим, но точно наступит момент, когда вы будете вспоминать — были ли тяжелыми роды с ребенком, которого вы не рожали.
Уроки
Одно время мне эмоционально трудно было переживать воспоминания старшей дочери о детском доме. Мне казалось, она не хочет жить этой новой жизнью, а всегда возвращается обратно. Но время лечит все: за год этих воспоминаний становилось все меньше, а через пять лет они совсем исчезли.
Однако самое болезненное для меня — это молчание. Приемные дети не привыкли просить о помощи или жаловаться на боль, жажду, голод. Они плохо чувствуют свое тело и потребности. Мы учили их говорить, проговаривали варианты ответов, эмоции.
Страшнее всего в сиротстве — не иметь голоса, не быть услышанным, не знать, что ты человек.
Семья как единый организм
Для меня же семья — это единственный организм, функционирующий вместе. Когда мы берем в семью нового ребенка, то встраиваем его в нашу систему, клеточка за клеточкой вживляем в наш организм как пересаженный орган, чтобы он и мы могли функционировать и быть полезными. Самое важное, что дает семья, — это защита и принятие. Тогда ребенку есть для чего расти, и он чувствует себя нужным.
Карина
Написала две автобиографические книги. «Не беременна» — про пять лет планирования беременности, опыт психологических травм из-за искусственного оплодотворения, решение стать мамой иным способом, чем родить самой. «Мам» повествует о другом этапе жизни, когда Карина приняла трехмесячного младенца из детского дома.
Основа существования
Лодка, в которой мы вместе плывем по океану. Семья, которую я создала вместе с мужем, отличается от той, в которой я выросла. Я сделала все иначе. Сейчас для меня семья — это основа моего существования.
Принятие
Для меня нет такого понятия: мой или не мой ребенок. Маруся стала моей с того момента, как мы встретились. Бывает, родители при знакомстве понимают, что это не их ребенок, и тогда они ищут дальше. Бывает, к ребенку действительно долго привыкают. Бывает, детей возвращают в детский дом, потому что не сложилось. Когда мне вынесли младенца, завернутого в одеяло, и сказали: «Мамочка, держите!» — в тот момент я родилась как мама. У меня не было мыслей, как он мне, — я сразу поняла, что это мой ребенок. Все зависит от возраста ребенка, от состояния, в котором вы приняли это решение. К примеру, если вы хотите кого-то спасти, а не стать родителями, то вам будет довольно трудно проходить эти процессы.
Первые дни
Марусе было три с половиной месяца, когда мы принесли ее домой, она нуждалась в нашем внимании круглосуточно, как и все младенцы. Наверное, перед этим я должна была заниматься спортом и качать мышцы рук и спины, потому что не знала, что носить весь день ребенка на руках будет так тяжело.
Ребенок дарит
Маруся подарила нам возможность стать родителями, а мы даем своему ребенку все необходимое для того, чтобы он рос, как каждая семья, имеющая детей.
Валентина
Валентина всегда мечтала о большой семье. Когда выросли собственные дети и первые усыновленные, почувствовала, что у нее еще достаточно сил и любви для заботы о незащищенных детях. С началом полномасштабного вторжения в Украину она приняла в свой детский дом семейного типа еще двух дочерей.
Еще больше заботы и любви
Внутренне настроила себя еще на одну дочь. Приехала в детский дом, где мне сказали, что 9-летняя девочка ждет удочерения. Но выяснилось, что у нее есть старшая сестра. Конечно, я не могла и не хотела разлучать детей и приняла обеих.
Сложные процедуры
Самым трудным для меня всегда было не принятие решения, не поиск и выбор, не воспитание, а процедура усыновления. На оформление документов каждый раз тратила больше года. Мне кажется, что детей усыновляли бы чаще, если бы процедура оформления документов была усовершенствована. Особенно сейчас, когда идет война, когда многие дети остаются сиротами. Я убеждена, что есть много хороших людей, готовых стать приемными родителями. Конечно, мечтаю об усовершенствовании механизма усыновления, чтобы дополнительно не усложнять и без того очень непростой процесс.
Испытание войной
Адаптация младших дочерей пришлась на начало великой войны. Мы всей семьей пережили ракетный обстрел, которым был разрушен весь второй этаж нашего дома в Одесской области. Затем последовало еще много страшных моментов: другие обстрелы, эвакуация на 1,5 месяца в Молдову. Однако во время войны тяжелее всего с детьми — это испытание морального характера. Дети — это всегда ответственность, усыновленные дети — еще большая ответственность. И война эту ответственность умножает. Но как ни парадоксально, жизнь, что продолжается на грани, усиливает любовь.
О том, как война повлияла на процесс усыновления, — читайте по ссылке.
