7-11 сентября в Вене состоялась ярмарка современного искусства viennacontemporary. Впервые в новой локации – в старинном здании Kursalon (с 2015 по 2022 год он проходил в Marx Halle). Впервые – под новым руководством (после исключения российского олигарха Дмитрия Аксенова из состава владельцев). И впервые в истории ярмарки со стейтментом, в фокусе которого — украинский вопрос. Главной целью Statement Ukraine стало обеспечение видимости украинской культуры в Европе и поддержка художников, вынужденно выехавших за границу из-за полномасштабного вторжения РФ. Украинская программа в рамках арт-ярмарки включала в себя панельную дискуссию «Украинская культура на пути в ЕС», выставку украинских художников «Петушок с черными крыльями: найдена реликвия» в Das weisse haus и NFT-дроп Crypto Art Drop. Старшая редактор ELLE Светлана Кравченко встретилась с Яной Бариновой, экс-директором Департамента КГГА, которая сейчас работает менеджером European Policies and Ukraine в ERSTE Foundation и директором по развитию в VCT, и расспросила ее об украинской повестке viennacontemporary и искусстве, которое не молчит, когда звенит оружие.
ELLE.UA Яна, вы стали одним из инициаторов Statement Ukraine. Расскажите, как все начиналось? Как вы присоединились к проекту и в чем заключалась ваша миссия?
Яна Баринова Я присоединилась к двум проектам – vienncontemporary и ERSTE Foundation – почти сразу после моего незаконного увольнения в КГГА. Уже в марте, когда мы с дочерью, убегая от войны, переехали в Вену, я начала активно искать работу. Почему Вена? Во-первых, дочь пять лет учила немецкий язык, поэтому мы выбирали для временного проживания страну, в которой немецкий является государственным. Во-вторых, в Австрии живет родная моя сестра. Расставаясь со своей семьей в Украине на неизвестное время, я понимала, что хочу иметь рядом хоть кого-нибудь из родных. В новую среду мы интегрировались довольно быстро: уже 14 марта дочь пошла в венскую школу в 8 класс, а я параллельно с судебным процессом (который, кстати, завершился в мою пользу) подписала контракт с ERSTE Foundation. Фонд, который приоритезировал Украину для своих дальнейших проектов, искал соответствующего менеджера. Я подошла под эту вакансию, потому что понимаю локальный контекст и имею опыт обучения и работы в европейских институтах (докторскую степень в Сорбонне и стажировку в Брюсселе). Параллельно я сконтактировала с vienncontemporary, которых знаю давно. Лет 10 назад я работала на стенде и продавала картины, когда единственная на тот момент галерея Mironova Gallery несколько раз принимала участие в венской ярмарке (я была тогда исполнительным директором галереи). Ярмарку я знала изнутри и, соответственно, имела сохраненные контакты. Именно с Маркусом Кубером, исполнительным директором vienncontemporary, я прокоммуницировала в первую очередь. Он мне сообщил о полной реструктуризации ярмарки, новых владельцах, новом художественном руководителе (Борисе Ондрейчке из Братиславы), новой концепции. В этом году селекция художников была более тщательной и без представительства русских галерей. Понимая, какие глобальные трансформации переживает сейчас ярмарка, становится другим юрлицом, которое должно нести социальную ответственность, я предложила отреагировать на события в Украине и провести соответствующие мероприятия. Я понимаю, что ярмарки – это коммерческая история, связанная с развлечениями. Но я хотела продемонстрировать, что ярмарка может сделать что-то и для всеобщего блага. Маркус Куберу идея понравилась, и мы разработали проект Statement Ukraine.
ELLE.UA С какими сложностями вам пришлось столкнуться в процессе подготовки стейтмента?
Я.Б. Прежде всего, это сроки. Конечно, команда венской ярмарки не была готова к дополнительным нагрузкам, они двигались по своему намеченному плану. В феврале в Украине разворачивается полномасштабная война, в марте происходят глобальные изменения внутри самой ярмарки, а в апреле запускается Statement Ukraine. Я очень благодарна VCT за гибкость, а спонсорам за финансирование, благодаря чему я смогла собрать команду под проект — 5 девушек из Украины, которые учатся в Австрии. Каждая из них получит гонорары и опыт работы в международных организациях, рекомендательные письма.
ELLE.UA Знаю, что панельная дискуссия возникла на последней стадии разработки проекта. Почему вы все же включили ее в программу Statement Ukraine?
Я.Б. Да, это правда. Сначала мы думали сделать только выставку и оставаться в формате ярмарки, где экспонируется искусство с участием украинских художников. Однако я подумала, что этого будет недостаточно, потому что нужно проговаривать происходящее. Мне кажется, что Вена, являясь воротами между Востоком и Западом, как раз и может родить новый формат ярмарки, где сбалансирована и коммерческая составляющая (в прекрасном зале мы все же слышим звук бокалов), и проактивная позиция.
ELLE.UA Вы беспокоились, что в панельной дискуссии физически принять участие смогут не все спикеры: в частности, должностные лица, политики из Украины присоединились к обсуждению онлайн. Но довольны ли вы результатами, чьи тезисы вам срезонировали больше всего?
Я.Б. Я очень довольна. Яблоку негде было упасть в зале, а еще сколько людей слушали нас из-за прямых трансляций в YouTube и Instagram. С первой части дискуссии я забрала несколько идей. Например, о хабе интеграции талантов. Речь идет о том, чтобы не только вносить в базу ключевые данные о людях, приезжающих сюда из Украины, но и понимать их компетенцию, релевантный опыт, чтобы потом соединять их с соответствующими институтами. Мне было бы очень интересно углубиться в этот вопрос. Необходимо помочь таким людям нарастить свою мощь, вникнуть в правила корпоративной культуры, углубить опыт. К тому же мы все мечтаем вернуться домой. Поэтому важно сеять зерна знаний, которые мы получаем здесь, чтобы реализовать их уже в Украине.
Но таких людей, как я, приехавших из Украины и практически уже через три недели трудоустроившихся в два европейских института, очень и очень мало. Многие, уже завершив все бюрократические процедуры, сталкиваются с вопросом: а кем я здесь буду как рабочая единица? И в этот момент важно не сломаться. Да, тяжело с немецким, тяжело с адаптацией, но надо продержаться. В этом контексте Юдит Колинберг (культуролог и исследователь миграции) говорила на дискуссии очень ценные вещи о том, что должны появляться новые программы профессиональной адаптации украинцев с опытом. Для этого со стороны Европы должна формироваться квота на вакансии. Это было бы интересно обсуждать с европейскими институциями. Потому что вопрос творческих единиц сейчас очень остро стоит. Возьмем, к примеру, условную поэтессу, вынужденно покинувшую Украину. Это и так сложно монетизируемая профессия, а если забросить ее в другую страну — это большое испытание. Мне это болит, потому что, уезжая из Украины, я испытывала большой страх и тревогу. «А что я буду делать в Вене, а как мне жить на одну помощь, а как же моя квартира, я могу вывезти вещи, но как не потерять себя?» Испытав этот страх, я захотела помогать тем, кому еще сложнее дается этот поиск.
ELLE.UA Если верить пересказам, Уинстон Черчилль в период Второй мировой войны на предложение министра обороны сократить расходы на культурный сектор, ответил: «А ради чего мы тогда воюем?». Согласны ли вы, что даже в военное время поддержка искусства необходима для государства?
Я.Б. Война, которая сейчас продолжается, это гибридная информационная война, в том числе, война нарративов. Это уничтожение Украины как нации, ее культурного наследия, языка, традиций. Идет война культур. Поэтому так важно держать информационный фронт и усиливать нашу культурную дипломатию. Чтобы предоставить лучшую видимость ситуации в Украине и для поддержки украинского художественного сообщества, мы запустили Crypto Art Drop в формате NFT. Большая часть вырученных средств идет непосредственно на поддержку украинской организации DATTALION, воюющей именно на информационном фронте (это самая большая бесплатная и независимая сводная база данных фото- и видеозаписей войны с открытым кодом, а также база данных проверенных очевидцев ужасов российского вторжения — Ред.). Нам важно транслировать миру правду.
ELLE.UA Как проходила селекция художников для выставки «Петушок с черными крыльями: найдена реликвия»?
Я БЫ. На выставку была приглашена молодая, но опытная куратор Екатерина Филюк. Я знаю Катю лично, вместе мы курировали выставку «Сад памяти». Она получает степень PhD в Палермо, живет в Италии. Это тоже был один из важных факторов — логистический, потому что невозможно планировать выставку виртуально, а выезд из Украины сейчас очень усложнен. Катя несколько раз приезжала в Вену, мы тщательно все проговаривали. Как куратору мы предоставили ей полную свободу, и художников она подбирала уже в соответствии со своей концепцией. Практически всех художников я знала лично, поэтому никаких недоразумений в процессе подготовки у нас не было. Катя — профессионал, и учитывая, что на подготовку у нас был только июль, выставка получилась достаточно качественной.
ELLE.UA Сколько украинских галерей в этом году приняли участие в VCT?
Я БЫ. В этом году центральные места на верхнем этаже Курсалона получили сразу три украинских галереи: ЦЕХ (с работами Евгения Петрова, Николая Белоуса и Рустама Мирзлева); Voloshyn Gallery и The Naked Room (с графикой Павла Макова). Эти галереи сделали продажи на ярмарке, а значит, средства пошли художникам. Это сегодня особенно важно для художественного рынка, который также страдает. Мечтаем, чтобы в следующем году было не три, а шесть украинских галерей. Это и будут мои задачи — привлекать международное финансирование, создавать сильные консорциумы, придавать значимости теме украинского искусства. В этом году мне удалось договориться о финансировании с Raiffeisen Bank, а также получить официальный документ от президента Австрии с поддержкой Statement Ukraine.
ELLE.UA Это был первый стейтмент в истории венской ярмарки. Планируете ли вы продолжать?
Я.Б. Да, мы решили и дальше двигаться в этом направлении. Надеюсь, в следующем году повестка Украины будет менее драматична. Возможно, мы будем говорить об изменениях в климате или какой-либо другой теме, в которой мы сможем заявить о своем неравнодушии. Потому что для меня после пятилетнего опыта работы в проекте Центра Холокоста Бабий Яр (после посещения абсолютно всех мемориалов и музеев Холокоста в Европе, Израиле, США, прочтений множества материалов), я понимаю, что безразличие – это самое страшное состояние. И когда мы раньше слышали от брендов или отдельных лиц, что «они вне политики», сегодня ясно понимаем, что мы все об этом, мы живем в одном мире. Вспоминая «Эффект бабочки» Рэя Брэдбери, понимаю, что Украина – это тысячи, миллионы бабочек, и ее эффект будет ощутим абсолютно всем в мире. И если ярмарка не может что-то кардинально изменить, то она точно может стать платформой для обсуждений, в частности, роли и места искусства, культуры во время войны и восстановления послевоенной Украины.
