А ты все еще пишешь в этот свой женский журнальчик?» — спросила меня подруга с пренебрежительным акцентом на слове «женский» — и я, вся такая уверенная в себе, эмансипированная девушка, ссутулилась и застеснялась. Промямлила в ответ что-то невразумительное вместо гордого: «Да, и я это люблю», — и перевела разговор на другую тему.
Похожее сутулое чувство уже накатывало раньше, когда я говорила кому-то, что иду на женский фильм или читаю женскую книгу.
Прилагательное «женское» по отношению к делу, фильму или книге я произносила с неловкой улыбкой, комично пожимая плечами, будто это что-то совершенно неважное, чего серьезной умной женщине полагается стесняться.
Чувство, будто «женское» означает менее важное и классное, жило во мне как аксиома, не требующая доказательств. Спасибо родителям и социализму — меня никогда не заставляли выбирать между игрой в куклы и тем, чтобы лазить с мальчишками по деревьям, играть в футбол или обмазываться грязью с ног до головы. Делай что хочешь, носи что хочешь! Но мальчишеские игры все равно казались более важными и крутыми, а женские — какими-то слишком медленными и второстепенными.
Кадр из сериала «Секс в большом городе»
Лунная энергия
Чтобы не замыкать рассуждения на себе, я стала расспрашивать близких друзей и дальних знакомых (обоих полов): с чем у них ассоциируются эпитеты «женский» и «мужской»?
Если обобщить, ответы получились примерно такими: женский — значит зацикленный на внешности, эмоциональный, легкий (неглубокий), наивный, разговорный. Мужской, в свою очередь, — серьезный, просчитанный, конкурирующий, жесткий, действующий.
Неглубокий и эмоциональный против серьезного и рационального — понимаете, да? Серьезное дело женским не назовут.
Интересно, что ассоциации продвинутых молодых людей XXI века в принципе дублируют вечные постулаты мифологии и эзотерики о мужском и женском. Кто не в курсе, рассказываю. Женское начало всегда считалось лунным, темным, интуитивным, пассивным, нежным, мягким. Мужское — солнечным, светлым, рациональным, активным, энергичным, действующим. Дальше — больше. Мужское начало проявляется через действие во внешнем мире, женское — через вдохновение мужчины. Мечта ведической женщины, ужас феминистки.
Что еще добавить в этот некомплиментарный для «женскости» котел из стереотипов? Женскую дружбу (не существует), женскую работу (не ценится), женские разговоры (только о шмотках и мужиках), женскую логику (абсурд, как горячий лед). Ну и, конечно, женскую истерию — выдуманную болезнь, которая выражалась в излишней активности, эмоциональности и сексуальном перевозбуждении женщины и лечилась (лечилась!) интимными массажами. В общем, репутация у слова та еще.
Неудивительно, если что-то называется женским, оно на бессознательном уровне считается в лучшем случае таинственным и иррациональным, в худшем — истеричным и глупым.
Кадр из фильма «Завтрак у Тиффани»
В главной роли — она
Знак равенства между словами «женское» и «глупенькое», сознательно или нет, ставят даже люди, активно поддерживающие феминистическое движение. Я обнаружила это во время невинного разговора с друзьями о фильмах, ключевые персонажи которых — женщины.
Начался разговор с того, что мой либеральный друг-феминист в категоричной манере заявил, что засыпает еще на вступительных титрах таких любимых девушками (читай «женских») фильмов, как «Завтрак у Тиффани» и «Унесенные ветром». Когда его девушка раздраженно возразила: «Да ведь ты их даже толком не смотрел никогда!», парень выпалил: «Потому что я не хочу смотреть глупые фильмы!» Ну вот, поехали!
Разговор никак не поворачивал в конструктивное русло: на все вопросы, почему эти фильмы кажутся ему глупыми, парень отвечал в духе: «У меня не готова диссертация на данную тему, но это просто тоска зеленая». Атмосфера накалилась до предела, когда кто-то упомянул «Секс в большом городе». Мужчины вконец рассвирепели, объявив сериал эталонным примером бабьего балабольства, после чего уже рассвирепели женщины, объявив мужчин узколобыми патриархальными чурбанами.
Самым забавным было то, что ни одна из сторон не могла привести ни одного логического аргумента в пользу своей позиции. Только эмоции! А еще говорят, будто именно женщины неспособны подойти к делу конструктивно. Получилось только после того, как я вспомнила признание своего друга, что он физически не в состоянии читать книги и смотреть фильмы, в которых главная героиня — женщина: «Мне важно ассоциировать себя с главным героем, иначе история как будто меня не касается».
Кадр из фильма «Унесенные ветром»
Я предположила, что парням с трудом даются сюжеты, где рассказчик — женщина. Во-первых, потому что они не ассоциируют себя с главной героиней, а во-вторых, потому что в женских историях главный акцент приходится на чувства и разговоры, а не на действия. После этого диалог наконец-то пошел.
Один парень упомянул сериал You с Пенном Бэджли, где главный герой — романтичный маньяк, который подобно сказочному принцу готов сделать все для своей девушки-жертвы: «Сериал вроде неплохой, но я сразу понял, что его написала женщина, хотя повествование ведется от имени мужчины. Ну не может мужчина так детально передавать свои эмоции, замечать мельчайшие нюансы в образе девушки, часами описывать свои чувства. Мы просто не умеем столько думать об эмоциях!» «Что-то в этом есть! — подхватил второй парень. — Интересны действия, но не бесконечные разговоры, а действий в женских фильмах часто не хватает!» «Допустим, — ответила его девушка. — Но мы с детства смотрим фильмы о мужиках, которые обсуждают чьи-то ножки и меряются пистолетами, и это нормально. Женщина считается крутой и сексуальной, если любит нарочито маскулинные фильмы. А когда четыре женщины за столом точно так же обсуждают мужчин и меряются платьями — сразу паника и фу-фу-фу! Почему так и где же баланс, господа феминисты?»
Кто виноват?
На этом этапе мы вроде бы должны начать искать виноватых и доказывать, что женское — совсем не такое, каким его веками пытается представить патриархальная культура. Ворочать в памяти страницы истории тяжкой жизни английских домохозяек, которым не давали голосовать, американских домохозяек, которым разрешалось только сидеть дома с неизменно приветливой улыбкой, советских домохозяек, которые... а нет: советские домохозяйки могли и голосовать, и работать, хотя это тоже не особо скрасило им жизнь. Можем пуститься в рассуждения о том, что и по сей день мужчины не прекращают своих злобных происков, объективируя женщину в рекламе и порно, зажимая равные зарплаты, продолжая травить анекдоты о блондинках за рулем и брюнетках, которым не хватает секса.
Кадр из сериала «Сплетница»
Чуть позже можем признаться, что женщины и сами с превеликим удовольствием нападают на образ жизни друг друга (возможно, это отголоски конкуренции за мужчин в патриархальном обществе?). Мамочки-ромашки пишут матюкливые телеги на сильных и независимых, а сильные и независимые называют семейных клушами и курицами, которые задешево продали свою жизнь. Умные презирают «тёлок», которые обесценивают своим поведением достижения феминизма, а «тёлки», поправляя прически, сомневаются в логике умных.
Мы можем спуститься еще на уровень глубже и заметить, что никаких внешних врагов не нужно.
Мы сами презираем в себе «бабские» черты, потому что они демонстрируют слабость, беззащитность и даже зависимость от мужчин.
А возможно, мы узнаем в этих чертах голоса своих мам и бабушек, на которых не хотелось бы походить (но это уж очень глубоко, лучше не открывать эту дверь).
Мы можем пуститься в бесконечные рассуждения, если хотим забыть, с чего вообще все началось. А начиналось все с вопроса: как перестать сутулиться и неловко улыбаться, произнося фразу: «Да, я люблю женские фильмы, женские книжки и женские дела»? Как перестать стесняться эпитета «женский»?
В чем сила, сестра?
Известный психоаналитик Карл Юнг считал, что в каждом из нас живет и анимус, и анима — и мужская, и женская сущность. Одну из них мы раскрываем в себе более полно, а другую угнетаем в соответствии с требованиями общества к «правильному» поведению пола. Пока мы не научимся понимать и выражать обе части (и рациональную, и эмоциональную, и логическую, и интуитивную, и активную, и пассивную, и солнечную, и лунную), наша жизнь будет наполнена неврозами и лишена сложных оттенков.
Автор книги «Искусство любить», психолог Эрих Фромм писал о том, что «главные недостатки в отношениях между мужчинами и женщинами большей частью обусловлены не мужскими или женскими чертами характера, а отношениями между людьми».
Проще говоря, чтобы вести себя как козел, необязательно быть мужиком, а чтобы истерить — женщиной.
Мягкость, заботливость, нежность, доброта, эмпатия, склонность искать компромисс — качества, которые традиционно считаются женскими, хотя проявлять их нормально для представителя любого пола. А вот навешенный на них ярлык слабости заставит ссутулиться и застесняться кого угодно. Стереотип «доброта = слабость» мешает открыто демонстрировать свою мягкость и нежность где-то еще, кроме семьи, — как женщинам, так и мужчинам. Ведь нас окружает жестокий мир, где человек человеку волк и где «вас тут же сожрут».
Стереотип «доброта = слабость» заставляет нас стесняться своей мягкости
Возможно, когда-то этот стереотип помог нашим предкам выжить, но в XXI веке, когда не нужно рожать четырнадцать детей, чтобы хотя бы четверо из них отпраздновали совершеннолетие, когда война больше не считается «делом чести», а физическая сила — конкурентным преимуществом, пора выкинуть его на помойку.
В конце концов, как говорит Далай-лама, природа всех живых существ одинакова: мы стремимся достичь счастья и избежать страдания. На всех нас давят условности, страх смерти, бедности и болезни. Все хотят «выступить наилучшим образом», страдают от причуд своего эго и зависят от тела. И единственный способ быть счастливыми (не крутыми, а счастливыми) — проявлять доброту и эмпатию по отношению к другому, а не пытаться от него обособиться или победить. Если в общественном сознании это все еще называется «действовать по-женски» — что ж, пусть будет так.
