Здоровый интерес

Что такое здоровый образ жизни и реально ли его вести в современных, зачастую стрессовых условиях? В поисках ответа на вопрос редакторы ELLE решили провести эксперимент: специально для вас мы занимались спортом, отказались от вредных привычек, правильно ели, спали и даже думали позитивно. И вот результат

«Доктор вводит мои данные в компьютер, нажимает enter и смотрит на меня с сожалением»

Я жирная. У меня даже справка есть. И еще я сохну, но не от любви. Вот так две недели эксперимента практически перевернули мою жизнь.

Цель моего опыта — есть овощи. В смысле, питаться сбалансированно. Плюс зарядка. Дело в том, что в моем мире салат — это не еда. Для меня перебить яблоком голод — пытка. После яблока я могу съесть поросенка. Конечно, все эти годы я понимала, что это неправильно. Делала робкие попытки включить в свой рацион руколу и авокадо. Но в корне изменить отношения с едой решилась только в рамках нашего эксперимента.

Итак, день первый. На обед заказываю овощной суп, на ужин варю цветную капусту. Съедобно, конечно… В 10 вечера меня срубает напрочь, а ведь обычно я ложусь спать не раньше полуночи. В 00.00 я просыпаюсь. За окном поют. Продираясь сквозь сон, пытаюсь понять — мелодия уж очень знакомая. Гимн России! Глубокие сильные голоса под окном выводят гимн и слова поют современные, без всяких там «великий могучий Советский Союз». До эксперимента с овощами у меня под окнами обычно слушали группу «Мираж» или «Черные глаза». Но мне все равно. У меня голод.

На второй день эксперимента дорогу мне дважды перебегали люди в белых халатах: сначала одна женщина, а потом целая группка. Я подумала, что это знак, поэтому решила продолжать эксперимент под контролем врача.

Отправляюсь к врачу-диетологу Лидии Ионовой, основателю и генеральному директору «Клиники доктора Ионовой». Коротко изложив цели и задачи редакционного опыта и предупредив, что на все про все у меня есть две недели, я ожидала получить общие рекомендации: все-таки я не худеть собираюсь, а совсем наоборот — есть. Однако Лидия Леонидовна берется за меня всерьез: измеряет талию и бедра («Великолепно, идеально, очень женственно»), вес и рост («Все просто прекрасно!»), а затем укладывает на кушетку. Специальный прибор, похожий на тот, каким делают ЭКГ, считает, сколько во мне жировой ткани, внеклеточной и внутриклеточной воды и мышц. Доктор вводит все мои данные в компьютер, нажимает на «результат» и смотрит на меня с сомнением. Затем вводит еще раз, снова enter, смотрит с сочувствием.

Принтер выплевывает справку, согласно которой жира во мне больше на 10 процентов, чем нужно, мышечной массы — на 10 меньше, а еще во мне очень мало внеклеточной жидкости.

«Будем работать», — доктор Ионова достает голландский опросник пищевого по­ведения. С его помощью определяется, из-за чего человек ест не так. Я провалилась по всем трем параметрам. У меня неправильное эмоциональное поведение (когда я злюсь, то, чтобы не съесть людей, ем еду); экстернальное пищевое поведение (могу жевать что-нибудь за компанию с приятными людьми), а еще — ограничительное пищевое поведение (это значит, что, зная о своей любви к еде, я постоянно себя останавливаю и в итоге — голодаю или ем совсем не то!).

Затем мы анализируем мой рацион (вредные консервы, фастфуд и колбасу я не ем, впрочем, полезные овощи, фрукты и крупы — тоже), и я получаю задание на неделю. Обычные пациенты после первого визита свои привычки не меняют, а просто ведут дневничок, куда записывают все съеденное и выпитое за день. У меня же пятилетка за три дня.

Возвращаясь на работу, шлю радостное sms подруге: «Я жирная!» — «У тебя весь жир — в груди», — тут же то ли успокаивает, то ли издевается Мария.

Отныне я не ем овощи — я ем все. И ем много. Мой рацион выстраивается в соответствии с пищевой пирамидой: каждый день надо съесть определенное количество овощей, фруктов, молочных и крахмалистых продуктов, белка и жира, а также выпить не меньше полутора литров воды. Если бы вы знали, как тяжело это все съесть! Я не доедала! Если я выполняла норму по белкам, на крупы сил не оставалось, съев овощей, я забывала про молоко. Впрочем, не могу сказать, что это сложно. Если подойти к здоровому питанию как к квесту и набирать необходимое количество порций, как ключи и монетки, то даже сражаться с монстрами не придется — чувство голода у меня пропало, кажется, навсегда.

На втором занятии мы с Лидией Леонидовной анализируем успехи: с жидкостью стало лучше, жира чуть меньше, правда, с мышечной массой прогресса нет. Я призналась, что порции мне не по силам, и мы скорректировали цели. Очередной тест, который характеризует меня как «удобного потребителя», «ночного кусочника» и «безовощного чревоугодника», и новые контрольные точки. О да, определенно, чревоугодие — мой смертный грех.

Не думайте, что я забыла о зарядке. Я просто не находила на нее сил всю первую неделю. Зато во вторую я просто не могла остановиться! У меня есть приставка, на которой можно играть, по-настоящему размахивая мечом или боксируя. Сколько же я врагов перерубила за эти дни! «Конечно, — обрадовалась Лидия Леонидовна, — овощи и крупы дали энергию!» Я, словно курильщик, который, пройдя ломки, вдруг почувствовал запахи цветов, вкусной еды, воздуха после грозы. Я стала бодрее, веселее. Вечерами я больше не сижу в кресле обреченным овощем, я эти овощи ем. А потом занимаюсь спортом, читаю, пишу. Я нормально просыпаюсь, а не как обычно, с мыслью, что лучше уж сразу умереть.

И да, кажется, я похудела. Судя по одежде, измерениям в центре и комментариям бьюти-директора Маши Тараненко.

По окончании эксперимента я решила рассказать о нем папе. Он врач-реаниматолог и знает про все на свете. «Доченька, обычно погрешность при таком измерении составляет десять процентов, — резюмировал мои восторги папа. — Но если тебе все это нравится...» Возможно, он прав. Для меня это означает лишь то, что я не такая уж и жирная, а еще могу управлять своим настроением, голодом и силами.

«Следовать правилам было просто, решиться — гораздо сложнее!»

В рамках здорового образа жизни я должна была отказаться от сладкого, а еще — больше двигаться. На редакционном собрании я торжественно пообещала подниматься на свой 12-й этаж только пешком. Но эту часть задания тут же провалила: в первый же вечер, начав восхождение, я обнаружила, что на третьем и восьмом этажах не горит свет, а на седьмом живут отчаянные собаководы — опасность подстерегает на каждом шагу. Поэтому я решила вечером дома делать зарядку: 20 отжиманий, два подхода по 50 раз на пресс и упражнения на заднюю поверхность бедра — достойная и безопасная замена хождению по лестнице.

Добровольно отказаться от шоколада я смогла только ради журнала. В первый день, когда перед моими глазами то и дело маячили вкуснейшие конфеты «Ласточка», мне было крайне тяжело не стащить хотя бы одну штуку. Особенно сложно было подходить к дизайнерам: у них по традиции весь стол завален всякими печеньями, безе, орехами в шоколаде и прочей дребеденью. Говорят, что у нас все новые дизайнеры, как правило, за первые две недели работы прибавляют пару кило. Но уже на третий день, проходя мимо «Ласточки», я даже и глазом не повела. На второй неделе эксперимента на глаза мне попался старый номер одного глянцевого журнала, а в нем – 6 диет от нью-йоркского диетолога Яна Смита. Каждая из программ рассчитана на 4 дня, следовать им легко. Руководство к действию я вырезала и вклеила в свой ежедневник. Думаю, если бы на эксперимент мы отвели больше двух недель, я бы, возможно, так и на тай-бо записалась, и обливаться холодной водой начала. Впрочем, не исключаю, что так оно и произойдет. Весы меня очень даже радуют, да и чувствую я себя лучше. Хочу ли я конфет? Нет. Скучаю ли я по ним? Немного. В любом случае я постараюсь и дальше есть их как можно реже. Следовать эксперименту было просто. Решиться — гораздо сложнее.

«Сколько литров кофе я пью ежедневно — надеюсь, моя кофеварка унесет это знание в могилу»

Мои дурные привычки лучше даже не начинать считать. Так что отказ от кофе, газировки, фастфуда и попытка ложиться спать вовремя — лишь крошечный шаг в сторону здорового образа жизни.

У меня никогда не было проблем лишь со сном: могла уснуть в любое время, в любом месте и положении (был прецедент, когда заснула, стоя в метро). Но за последние пару лет все изменилось, режим и биоритмы пошли к черту, и раньше четырех утра я не ложусь. Ночью лучше работается, читается, думается и пишется —Skype, «В контакте» и Facebook молчат. Из школьного курса биологии помню, что сон должен быть кратным полутора часам. В Интернете прошла тест. Результат — мне пора к сомнологу, принимать снотворное, лечить нервы, а то и вовсе обратиться к психотерапевту. Попробую справиться своими силами. Теплая ванна с лавандой, чай с ромашкой, и никаких ночных кинопросмотров. Но я не могу уснуть в тишине! Поэтому в кровати всегда есть ноутбук и iPhone (перед сном приходят хорошие идеи, которые лучше сразу записать). Избавимся от гаджетов во имя спокойного сна. Еще одна здоровая установка: ложиться надо не позже полуночи, а значит, в 23.30 выключаю ноутбук и пытаюсь уснуть. Первую ночь трудно назвать удачной. Пролежав два часа в тишине и темноте, пялясь в потолок, я поняла, что эксперимент уже обречен. Посмотрев пару серий Gossip girl, я наконец угомонилась. Со следующего вечера мой друг, проникнувшись идеей эксперимента, взялся напоминать мне, когда пора идти спать. Пел колыбельные и даже рассказал однажды сказку. Иногда это помогало. Перестроиться на «нормальный» режим — спать ночью и бодрствовать днем — удалось к началу второй недели, но просыпаться раньше восьми утра все равно было сложно. Зато я перестала засыпать в метро и университете. Одно «но» — мне больше не снились сны.

Другая часть моего испытания — отказ от фастфуда и колы. Они всегда идут в одном комплекте. Зайти в «Макдоналдс» на неделе с другом, перекусить между парами сэндвичем в университете и съесть тост по дороге на работу — само собой разумеется. Но, как оказалось, жить без этого можно и даже нужно, не зря же Чак Паланик писал: «У вас нет власти над жизнью и смертью, разве что только тогда, когда вы заказываете в «Макдоналдсе» гамбургер». Но в итоге это оказалось самой легкой частью эксперимента. Я полностью перешла на домашнюю еду и не скажу, что осталась недовольна. Более того, я не поддавалась на провокации коллеги, которая с закатыванием глаз соблазняла меня «баночкой колы со льдом и легким шипением пузырьков».

Крепкий черный кофе с утра, капучино по дороге в редакцию, еще чашечка с молоком перед обедом, еще литр, чтобы не уснуть на занятиях по истории и праву, кофе с корицей дома, обязательно после полуночи. Сколько литров кофе я пью ежедневно — надеюсь, моя кофеварка унесет это знание в могилу. Все началось с кофе моего дедушки, само приготовление которого уже включает элемент таинства: две ложки растворимого (!) кофе, немного сгущенки, сахар — размешать, не коснувшись ложкой стенок чашки. Но и от этого приходится отказываться. Утро без этого «напитка богов» кажется какой-то злой шуткой судьбы. Так мне казалось две недели подряд. Чтобы отказаться от соблазна выпить кофе, даже прогуглила вредные последствия его чрезмерного употребления: плохая работа печени, галлюцинации, выработка гормонов стресса, налет на зубах, депрессия. Но подействовало это так же, как на курильщика надпись: «Минздрав предупреждает…». Спустя неделю эксперимента обнаружила у себя половину перечисленных симптомов «кофеиновой» ломки: кости и мышцы сводило, настроение падало, мигрень и усталость, справиться с которой не может даже десятичасовой сон. Я старательно обходила Starbucks, дома давилась чаями со смешными названиями вроде «Наглый фрукт», на работе прятала глаза от кофемашины. Чашечка капучино с корицей и 2 ложками коричневого сахара стали чем-то вроде наваждения, избавиться от которого удалось, только когда объявили, что эксперимент закончен.

Теперь я больше сплю, до сих пор не появилась ни в одном фастфудном заведении, баночки колы не кажутся такими уж очаровательными. Но кофе. Кофе — это привязанность, c которой я пока не готова расстаться. По крайней мере, пока не начнутся галлюцинации.

«Говорить приятные и позитивные вещи могут даже самые мерзкие люди»

Мои коллеги долго думали, какое именно задание мне поручить, и после долгих обсуждений было решено, что в течение двух недель я должна позитивно мыслить. Разобраться, что это такое, оказалось непросто. Сначала я прочитала несколько книг про позитивное мышление. По-моему, все, что там написано, — либо известно всем, либо полный бред. В книгах есть, например, такой совет: «Научиться говорить вместо «не дурак» — умный, «не бедный» — богатый». Во-первых, смысловая разница налицо. А во-вторых, человек, что, разбогатеет, если я так буду думать? Или мне привалит наследство? С каждой новой книгой я становилась все мрачнее. Постоянные напоминания моих коллег, что я должна мыслить позитивно, давали обратный результат. После очередного «Ты же позитивно мыслишь!» хотелось собрать чемодан и уехать на остров. Там солнце, и нет людей, которые говорят глупости. В смысле, не очень умные вещи. Кстати, может, дело как раз в солнце? К моменту окончания моего эксперимента по данным метеобюро Москвы и Московской области его не было уже 20 дней. И где после этого искать позитив?

Еще один прием — думать о хорошем. Наступили в метро на ногу — «о, какой прекрасный фильм я посмотрела вчера!», сапоги насквозь промокли в московских лужах — «прекрасный повод купить новые!» Самовнушение по утрам по дороге на работу больше смешило меня, чем «лечило».

Третий важный постулат позитивного мышления: «Если ты думаешь о хорошем, то о хорошем говоришь и хорошее делаешь». На очередной планерке я, хоть и силилась думать о хорошем, получила штук 10 замечаний: «Сати, а где же твой позитив?»

Думать позитивно 24 часа в сутки, по-моему, невозможно. Как можно найти плюс в том, в чем плюсы отсутствуют? Да и зачем? А эмоции надо испытывать разные. Злиться, когда неприятности, плакать, смеяться, грустить, топать ногами — главное, чтобы к месту.

Получается, что эксперимент я провалила. А из моего текста вы можете сделать вывод, что я ужасный мизантроп. Что, конечно, близко к истине. Вопрос в другом. Говорить всякие там приятные и позитивные вещи могут даже самые мерзкие люди. Но от этого они хорошими не становятся.

Мой эксперимент над собой начался 16 лет назад, как только в моей жизни появился Он. Опыт длится до сих пор. Может, хватит?

Девочки, подъем! Через час мы уже должны плавать в свим-джиме». Суббота, на часах­ половина девятого утра, и я в который раз готова убить собственного мужа. Вместо этого — в который раз — я, скрипя зубами и обзывая мужа всеми нехорошими словами, вытаскиваю себя из постели, потом — дочь, и мы, словно зомби, большой и маленький, сонной походкой трусим в ванную умываться-причесываться, а потом в кухню — завтракать. Сын продолжает спать — он же не девочка. Еще нескладным подростком он твердо заявил о своей неприкосновенности и что он вне игры. И смог-таки свою позицию отстоять — настоящий мужчина.

«Овсянка? Нет! Только не в выходной! Я больше не могу это есть. Я хочу омлет с сыром!» — девятилетняя дочь тем самым пытается выбить из папы разрешение хотя бы полить соевым соусом кашу цвета «пасмурно», сваренную на воде и без соли. Мы обе знаем — это бесполезно. Ее отца так просто не возьмешь. По образованию (да и по призванию) он тренер, окончил институт физкультуры и уже лет 25 без перерывов и дураков ведет здоровый образ жизни. Из этих двадцати пяти я с ним живу шестнадцать. И это, я вам скажу, не жизнь, а ежедневный подвиг.

Подъем в семь, получасовая зарядка, гречка, овсянка или рис на воде с ложкой оливкового масла на завтрак, пара часов в спортзале и бассейне, полноценный обед строго в час, послеобеденный сон по возможности, обязательно прогулка — пешком или на велосипеде, полдник в четыре, ужин в шесть, после восьми — зеленый чай, кефир или фрукты, и отбой, как правило, не позже двенадцати — так у моего мужа проходят среднестатистические будни. Дела и деньги он делает в перерывах. Все успевает. Никогда никуда не опаздывает. В курсе всех новостей и тенденций, от экономики до моды. Почти всегда в прекрасном настроении, бодр, активен, деятелен, постоянно шутит и устраивает невинные розыгрыши. Друзей не счесть. Любит женщин, и они, в той или иной степени, отвечают ему взаимностью. Ухожен, всегда со вкусом одет. Выглядит хоть и на свои сорок, но роскошно — на пляже все мужчины хотят, чтобы он немедленно ушел (я, впрочем, тоже: при таком-то Аполлоне, боясь провала, заигрывать со мной никто даже не пытается), а на вечеринках, премьерах и приемах его (а не меня!) просят встать у прессвола светские фотографы. Время от времени он курит. Правда, не сигареты, а сигары или трубку. Раз в неделю пьет в гомеопатических дозах — красное с мясом или белое с рыбой. С икрой предпочитает шампанское, а водку — с селедкой, лимоном и солеными огурцами. Коньяк и односолодовый виски пьет чистыми, без льда, грамм 150 максимум, вечером, спустя пару часов после еды, плюс подогревает для них бокалы. Пиво — примерно раз в полгода, как он говорит, «чтобы поменять вкус». Телевидение считает злом и телевизором пользуется исключительно как приставкой к DVD-проигрывателю, а компьютером — разве что для чтения новостей в Интернете и разговоров по скайпу, без игр. Болеет очень редко, а если чихает и кашляет, то максимум пару дней. Таблетки не пьет в принципе, даже при температуре под сорок. А из врачей признает и регулярно посещает разве что стоматолога.

Те, кто досюда дочитал, наверняка думают, что так не бывает и я привираю — если бы! Или, наоборот, что мой муж чуть ли не бог и мне сказочно повезло жить с персональным тренером. Ну да, бог. Да, бесплатный персональный тренер. Но легко ли жить с таким богоподобием обычной земной женщине со всеми слабостями? И зачем это надо?

Мы начали встречаться, когда мне было 17. Я была девочкой из благополучной семьи, где еда была возведена в культ и холодильник считался пустым без батона колбасы, головки сыра, борща, щей, гуляша и котлет, пельменей, сосисок и торта с мороженым. Хлеб в ассортименте, сливочное масло и майонез не в счет. Я, как и все в моей семье, была склонна к полноте (мягко говоря) и ненавидела в школе диспансеризации с взвешиванием — все дети весили как дети, а я как среднестатистическая взрослая эпохи СССР. Как только ни называли меня в детстве: толстая, жирная, поросенок Фунтик, слон. А родители ласково величали тумбочкой и пытались ограничивать в еде, выдавая в день только по одному мороженому или пирожному. Стараясь похудеть, я, как могла, занималась спортом: время от времени бегала по утрам, занималась легкой атлетикой, стрельбой из пистолета и спортивным ориентированием. Не помогало. А так хотелось быть худой! Ну, или хотя бы стройной. Когда мы познакомились с Димой и стали вместе жить, я была, что называется, в теле. Как позже выяснилось, эти мои формы а-ля Кустодиев его категорически не устраивали, хотя на первых порах он никак это не демонстрировал и старался любить, как есть, и даже каждый день приносил мне конфеты с шампанским. В один прекрасный день он издалека завел речь о раздельном питании: вкратце, это когда белки не смешивают с углеводами. Я заинтересовалась, и на отварной свекле, кашах и куриной грудке, без соли, специй, хлеба с маслом и тортов с кремом мы прожили год. Причем душа в душу, по-честному — он не просто ел то же, что и я, но и готовил. Причем с энтузиазмом. И тщательно следил, чтобы я не дай бог не сорвалась. Со стороны все это выглядело как чистый садомазохизм. Но мы-то со стороны себя не видим. Помню, ко мне в гости пришла однокурсница Настя. Я взялась варить кофе и поставила на стол «гостевую» коробку конфет. Однокурсница, будучи девушкой разговорчивой, лепетала без умолку. В какой-то момент я осознала, что воцарилась тишина. Обернувшись, я увидела Настю с широко распахнутыми глазами, вперившуюся в открытую коробку конфет, где ровно посередине лежал квадратик желтой бумаги с крупно выведенным «НЕТ!!!!». Мы долго потом еще смеялись.

Помню, я тогда еще примерно год ежедневно ходила на аэробику и в тренажерный зал, где под руководством Димы выполняла им же разработанный комплекс упражнений. Зарядка по утрам с контрастным душем была чем-то само собой разумеющимся. А по ночам мы до упаду танцевали с друзьями у нас дома под группы «Мальчишник», Ace of Base и Юрия Антонова.

В результате я похудела на четырнадцать килограммов, складки исчезли и появилась талия, а на щеках даже стали намечаться скулы. Родные и знакомые не узнавали. Подруги не могли поверить и спрашивали, что за таблетки я принимаю и где так удачно делают липосакцию. Число фанатов и потенциальных женихов росло в геометрической прогрессии, и я чуть ли не летала от счастья и переполнявшей меня энергии. Дима тоже был горд и доволен.

С тех пор я худая, и никто из друзей и знакомых, появившихся после 1996 года, не может поверить, что когда-то я весила сильно больше шестидесяти. Я и сама до сих пор удивляюсь и, признаться, жутко боюсь возврата к «поросенку Фунтику». По-прежнему стараюсь есть раздельно, но уже без фанатизма — могу себе позволить даже торт с кремом вечером после 11. Но к сладкому сейчас я равнодушна и ем разве что горький шоколад или пью кофе с сахаром. Да и то, когда чувствую, что надо, иначе смерть мне от дефицита глюкозы и эндорфинов в крови. Я стала не просто разборчивой в еде, я вообще стала более разборчивой — в связах, привязанностях, одежде. Потребность в фитнесе и овсянка на завтрак давно стали частью моей ДНК, и без них я чувствую себя потерянной. Вместе с тем все чаще я ловлю себя на том, что с упоением читаю про персонажей вроде Линдсей Лохан и прочие истории, где люди ведут разбитную жизнь, много пьют, мало спят, едят пиццу на ночь, встают после полудня, часами смотрят сериалы по ТВ и делают прочие глупости. Я им тихо завидую и тоже так хочу. Я хочу, чтобы мой муж был повесой и хулиганом, с похмельем по утрам — это так трогательно и по-человечески.

И возбуждает почему-то гораздо сильнее, чем игра мускулов и живот, испещренный кубиками. Кефир на ночь — это, безусловно, хорошо и полезно, если б не было так скучно. А я так молода, мне всего-то 33 с парой месяцев. Какой пример я подаю сыну с дочерью? Что я в старости буду вспоминать? Что интересного и поучительного расскажу внукам?

У меня есть ощущение, что мои мысли вот-вот начнут материализовываться. Слава богу, я хотя бы курю и пью шампанское несколько раз в неделю. Значит, начало положено.

Фото: Слава Филиппов