Я утратил всякую страсть и интерес к ней, наши отношения теперь были инертными и пустыми. У меня начала развиваться жажда к похоти и желание других женщин, что было уже духовной изменой. Искренних разговоров у нас никогда не было, отчего каждый переживал все внутри себя или делился со своими друзьями.
По большому счету, она меня любила, но всегда доставляла мне кучу неприятностей, заставляя меня что-то не делать. Она не разрешала кусать мне же мои губы. Считаю, что это нечестно. Когда я кусаю губы, а делаю я это около трети своего сознательного времени, она часто говорит «Антон, хватит жевать губы, это омерзительно». При этом она сама делает омерзительное лицо. Я на мгновения перестаю кусать губы, но таю при этом ненависть. От ненависти мне хочется кусать губы еще сильнее. И я это делаю. Но у меня нет желания ей насолить, просто мне это жизненно необходимо: грызть свои губы. Ее это бесит невероятно. А я часто гадаю, почему на нее находит зловещее состояние, когда он видит меня за этим занятием. В конце концов, губа ведь моя. И мне не больно. И что, что другим не нравится; пустяки, что мое лицо омерзительно выглядит при этом. Мне чхать. Увидев мою настойчивость или равнодушие к ее просьбам, она резким движением убирает руку и говорит «сколько можно, это ужасно». И при этом кривляет меня, прислоняя свой палец к губе и изображая на своем милом лице мое лицо омерзительное. Меня это ужасно бесит. Но я ее, наверное, люблю. Вот и терплю. Надо терпеть, когда любишь, кто-то так говорил. Что-то в этом есть. Но иногда просто страшно, как хочется кусать свои губы.
Похожие материалы:
Она очень не любит, когда на кухне накурено. Я ее понимаю, она редко курит, только на каких-нибудь дискотеках. Но это чепуха, так, баловство. Мы сидим с друзьями на кухне, громко болтаем, пьем пиво и курим. Она пытается спать - у нее завтра рабочий день. У нас тоже, но мы хотим жить – вот и пьем. А когда выпьешь, хочется делать музыку громче, и ты почему-то забываешь, что твоя девушка пытается заснуть. Поэтому не запрещаешь друзьям делать музыку громче. Потому что ты живешь, тем более, когда музыка хорошая. А я люблю хорошую музыку, особенно когда она играет громко. Когда мы делаем музыку очень громко, она открывает дверь, на ее лице – вся злость адских демонов. Но она, пытаясь быть учтивой, просит нас, чтобы мы сделали музыку тише, ей завтра работать. За вечер она не устает вставать раз пять-шесть и говорить одно и то же: «мне надо спать, завтра на работу, я устала, сделайте тише». Но мы почему-то делаем громче опять и опять. Скоты какие-то, а не люди. Нельзя жить, когда кто-то жить не хочет. Это друг другу мешает. Наверное, мы, попросту, часто не давали друг другу жить.
