Серж Смолин: о мужском костюме, бренде и самоиронии

В Украине до недавнего времени было не принято много и всерьез говорить о мужской моде. Число дизайнеров, рискнувших посвятить себя этому поприщу, до сих пор критично мало. Наш герой — Серж Смолин — один из них. Работа во Франции, сотрудничество с лучшими итальянскими мастерами и доскональное знание производственного процесса дают ему бесценную привилегию создавать то, что сегодня гордо характеризуют термином «костюм Bespoke». Но за любой историей успеха всегда стоят невероятный труд и кропотливое восхождение к своей цели. И конечно, пример для подражания.

В диких условиях
Сравнивать моду Восточной и Западной Европы — дело неблагодарное. Посмотрите на итальянцев: мужчины достаточно яркие, эмоциональные, женщины более элегантны и сдержанны в одежде, я бы сказал. Француженки и вовсе предпочитают черный, белый и серый, но зато какое содержание! Можно сказать, они управляют всеми мужчинами! Те, в свою очередь, одеваются довольно крикливо и пестро, и часто они — подкаблучники. У славян все совершенно по-другому, с ног на голову: женщины всегда гораздо ярче мужчин. Так сложилось исторически. В России, например, долго не было мужской моды: дамы всегда блистали на балах в невозможно роскошных туалетах, а мужская половина была в военных мундирах. Можно сказать, что в СССР мужская мода сдвинулась с мертвой точки где-то в 70-х. Первым, кто разработал правильный мужской костюм на советском и постсоветском пространстве, был, на мой взгляд, Михаил Воронин. Но решающий этап нашей модной истории все же 90-е, когда на смену классическому костюму пришел спортивный с золотыми цепями и малиновые пиджаки. Мужчинам наконец-то захотелось выделиться.

Пиджаки на стадионе
В начале 90-х я был студентом Академии легкой промышленности.

Денег было мало, малиновой ткани много, и я подумал: надо шить малиновые пиджаки.

Шил их и, благодаря этому, наверное, неплохо держался в то время на плаву. Думаю, важную роль в становлении моды на малиновые пиджаки сыграл сам Джанни Версаче, у которого в коллекциях было много ярких мужских вещей. Мне кажется, это явление родилось из подражания его стилю.

Начало карьеры
Конечно, в первую очередь это Дом моды Olga Simonov. А затем год работы с французской компанией, которая занималась массовым производством. И после couture я понял, как функционирует в Европе система модного бизнеса со всей ее иерархией. Познакомился с другой стороной индустрии. Помню, что уже в начале карьеры вынашивал мысль о своем бренде, но понимал, что до того я должен обогатиться знаниями. По своему складу я очень любознательный, и мне было интересно абсолютно все: и женское платье, и женский костюм, и couture, и массовое производство, и изнанка индустрии.

Первый костюм   
В 1997 году я впервые разобрал правильный костюм, который сшит вручную, без клеевых составляющих — это когда непосредственно к ткани приклеиваются дублирующие материалы, которые держат форму. Так делали в Союзе. В конце 90-х я увидел, как в Риме пожилые портные вручную шьют костюмы без этого.

Впервые я посмотрел изнутри, как созданы такие пиджаки, — и для меня это было откровением! Более трудоемкого и красивого процесса в портновском деле, наверное, нет.

Посадить пиджак на фигуру гораздо сложнее, чем пошить платье. И тогда я себе сказал: «Смолин, ты будешь заниматься только мужской одеждой!»

Первый бизнес
В 2002 году мы с подругой Викой Стельмашовой открыли свою студию и работали вместе три года. Я занимался мужской линией, Вика — женской. Я все больше и больше задумывался над тем, что хочу создать собственный мужской бренд. Однажды ко мне обратился клиент, которому понравились мои костюмы, а до этого он заказывал их у Brioni. Пришел он на примерку и говорит: «Слушайте, вы работаете лучше, чем итальянцы!» — и делает мне деловое предложение — соглашается выступить инвестором. Так я стал креативным директором, а управляющий менеджер с его стороны всегда был рядом. Поэтому я занимался только творчеством, а не бухгалтерией и организационными вопросами.

Рождение IDoL
Когда поднялся вопрос о регистрации, мне не хотелось спешить с названием. Потому что я знал: если ситуацию насиловать, ничего хорошего не получится. Оно само должно в нужное время, в нужном месте — раз! — и появиться. Так ко мне пришло название Idol. Мне захотелось сделать все буквы большими, и только о — маленькой. В 2013 году, после ребрендинга, в конце слова появилась красная точка. В 2007 году мы показали первую коллекцию на Ukrainian Fashion Week, затем вторую, третью… Третья коллекция под названием Hero всех сразила. Это были костюмы с белыми шляпами, модели шли по зеленому газону, а справа и слева прямо на подиуме росли деревья.

Считаю себя только мужским дизайнером. Я давно отошел от платьев из шифона, гипюра и подобных тканей, иногда беру их в руки и понимаю: знаю, что из них делать, но не хочу!

О музах и стремлениях

Я могу бесконечно долго рассуждать на тему того, насколько важна роль музы в жизни дизайнера. Не хочу говорить банальности. Просто счастлив, что в моей жизни они есть. С Катей Кулик (директор киевского бутика Prada — Прим. ред.)  я знаком почти всю свою творческую жизнь. Мы встретились, будучи студентами. С тех пор между нами прочная связь. Меня вдохновляет то, как Катя выстраивает свою коммуникацию с клиентами, насколько тонко она разбирается в вопросах стайлинга и как при этом виртуозно справляется с обязанностями руководителя большого бутика. За знакомство с Натали Листопад (директор киевского бутика Cartier — Прим. ред.)  – тоже благодарен судьбе. Помню, как-то перед презентацией коллекции Glow в бутике Cartier Наташа сказала: «Серж, на открытие мне нужно одеть весь коллектив очень стильно». В коллекции Glow есть мужская харизма, строгость, но появляется она на нежных ручках и шеях. А что может быть более трогательным, красивым, изящным на женском теле, чем мужской костюм? Натали эта идея понравилась. Всей команде мы пошили черные смокинги, Натали — белый. Именно в этом смокинге она получала награду ELLE Style Awards в номинации «Светский персонаж». Мне очень нравится Натали Листопад. У любой марки есть корпоративные правила: что можно надевать персоналу, а что нельзя. Она разрывает шаблоны, виртуозно обходит все «против», превращая их в «за», — и бренд проявляется ярче, эмоциональнее и сильнее. И кто знает, возможно, совсем скоро благодаря этому, свет увидит линия женских смокингов от IDoL.

И, да они обе мои музы. В самом прямом и настоящем понимании этого слова!
 

Личный подход
Можно понять дизайнеров, которые ориентируются на международный рынок. Но в другие страны ты, как правило, продаешь готовую одежду.

Я — перфекционист. Я всегда должен быть уверен в том, что клиент получит идеальный костюм.

А это возможно лишь при личном контакте. Мне не все равно, будут любить мою вещь или нет. Я не стремлюсь заработать все миллионы. Зачем тратить свое здоровье, нервы ради денег? Я должен жить, получать удовольствие от работы, творчества, общения с клиентом. Я не продаю одежду. Я продаю эмоцию и стиль. Для меня этот аргумент в работе крайне важен. И, конечно, я благодарен людям, которые вместе со мной воплощают в жизнь творческую составляющую. В первую очередь моему художественному директору Сержу Пайе. Когда нас спрашивают о том, как распределяются роли в нашем творческом тандеме, ответ предельно прост. Серж отвечает за идею и ее визуализацию. А вот наполнение коллекции это уже моя монополия.

Лицо бренда
Бывает, я смотрю коллекции на Ukrainian Fashion Week и не понимаю, кто автор. Вот реально, иногда для подиума воплощаются накопленные хиты одного сезона. Но где идентификация? Где ДНК бренда? Это хуже всего. Когда смотришь коллекцию Dior, четко понимаешь: это Диор; смотришь Valentino — и безошибочно определяешь, что это Валентино.

Искра от искусства 
Знаете, как родилась идея коллекции «Хуан-Хуан-Хуан»? (Осень-зима 2013—2014, были представлены шерстяные комбинезоны, шерстяные плащи-халаты. — Прим. ред.) Меня вдохновил музей Хуана Миро в Барселоне, его работы и личные фотографии как самого Миро, так и Дали, и всей компании, с которой они общались. Мне нравятся снимки в музеях, где видно, во что были одеты художники, их окружение, какими предметами они пользовались. Подобные кадры воодушевляют, потому что это — жизнь.

Искусство — это обложка, а внутри — жизнь и люди, которые ее проживали.

Коллекция «Хуан-Хуан-Хуан» была вдохновлена тем, как художники и скульпторы того времени подходили к работе. Они надевали в мастерскую белую сорочку, бабочку, а сверху — халат, то есть ходили на работу как на праздник, чтобы не спугнуть музу.

О самоиронии
Во всех моих коллекциях, от начала и до сегодня, присутствует самоирония. Над собой нужно уметь пошутить, но в правильном ключе, чтобы передать другим подрывные эмоции. Я точно знаю, что у меня в показах никогда не появятся грустные ноты. Все они будут только счастливыми.