Мила Кравчук: У меня ваше имя прочно ассоциируется с Бразилией. Мне кажется или у вас действительно какая-то связь с этой страной?
Лаура Марти: С Бразилией меня связывает все мое более чем 10-летнее пребывание на сцене. С бразильской музыкой и непосредственно с певицы и пианистки Тани Марии начинался мой джазовый путь. Я обожаю исполнять бразильскую музыку, редкие выступления обходятся без нее. Поэтому многие так и говорят: «Лаура – украинская бразильская певица».
_(1).jpg)
Платье, Anna October
М. К.: Знаю, что вы из армянской семьи, но родились в Украине. Какая музыка звучала в вашем детстве?
Л. М.: Очень разная. Бабушка пела мне армянские народные песни, мама ставила классику и зарубежную эстраду. Я очень люблю французскую и итальянскую музыку: Эдит Пиаф, Шарль Азнавур, Джо Дассен. А джаз впервые открыла благодаря сестре Кристине: у нее были пластинки Билли Холидей, Фрэнка Синатры, Эллы Фитцджеральд. Но впервые я поняла, что джаз — это мое, когда на вступительных экзаменах в училище Глиера мне дали песню Сары Воэн. По сей день это один из самых моих любимых голосов.
Я вообще люблю красивые голоса — долгое время эталоном для меня была Уитни Хьюстон.
М. К.: Уитни тоже могла стать звездой джаза. А у вас не было мысли уйти в поп-музыку, где больше узнаваемость и гонорары?
Л. М.: Кто знает, куда заведет меня жизнь? (Смеется.) Я не знаю, где буду завтра, я просто люблю музыку. Интересную, качественную и со смыслом. А в каком стиле, это уже дело десятое. Если там есть зерно, если там есть жизнь – с этим можно работать. Мой новый проект Shine мне кажется очень доступным для людей. Но и поп-музыкой это нельзя назвать: там и размеры придется посчитать, и над текстами задуматься. Это гораздо глубже, чем «я тебя люблю, слезы лью».
М. К.: С какими музыкантами вам проще работать – сухими профессионалами или харизматичными самоучками?
Л. М.: Это зависит от многих факторов. Если проект сложный – с размерами, тональностями, аккордами – конечно, непрофессионал не справится. Не имеет смысла ни его обижать, ни самой расстраиваться. Поэтому в такой ситуации выберу профессионалов высочайшего уровня. Так всегда по жизни и стараюсь, потому что я перфекционист.
Но иногда встречаешь музыканта, у которого потрясающий звук, но нет профессионального образования – скажем, из рок-среды. Если материал позволяет, я за такое сотрудничество: в каждой коллаборации ты ведь сам чему-то учишься и что-то перенимаешь. К примеру, у меня есть интересный дуэт с Katya Chilly — «Пташина молитва». Удивительный человек, тонкий музыкант. Катя — профессионал, но в другой – не джазовой области.
М. К.: Она открывается не всем. Говорят, что с Katya Chilly сложно работать.
Л. М.: Мне повезло: она была открыта, и у нас получилось сделать то, что я задумывала в этой песне. Музыкант может сказать всего два слова – но как сказать! Мы с Катей давно знакомы и уже долгое время хотели сделать что-то вместе на стыке джаза и фолка. Когда у меня родилась идея «Пташиної молитви», я сразу позвонила ей. И все произошло молниеносно: зашли в студию, позвали друзей, сняли клип. Без лишних украшательств, которые уводят от сути.
Не спорю, в выборе музыканта многое зависит от характера человека. Я гибкая и коммуникабельная, хотя могу быть жесткой и принципиальной. Но если вижу, что профессионал хороший, а характер зашкаливает, скорее всего, откажусь от сотрудничества. Не стоит оно того.
В свои 31 я уже прекрасно понимаю, что голый профессионализм – это не все. Важнее свет, который идет изнутри. Мой альбом Shine как раз об этом. Если ты находишь в себе свет, важно им делиться, тогда ты по-настоящему становишься счастливым. Ты не теряешь свой профессионализм. Он просто приобретает правильную почву. Люди рядом с тобой должны не восхищаться и дрожать, приговаривая: «Вау, какой ты крутой!» Они должны расцветать и вдохновляться. Вот это и есть искусство. А если твое искусство – просто показать, какой ты крутой, это из другой оперы и к искусству отношения не имеет.
_(1).jpg)
Пальто, Joseph
М. К.: Джаз – это жанр, который прочно базируется на стандартах. Вам за столько лет не надоело исполнять каверы? И есть ли какой-то стандарт, который не надоедает?
Л. М.: Я никогда не застреваю в стандартах. Я с самого начала писала свою музыку, и у меня было не так много времени на бесконечные перепевания чужой. Поэтому я «нестандартный» джазовый музыкант. (Смеется.)
Когда 9 лет назад мы с сестрой выпустили первый армянский альбом, многие тогда говорили мне: «Зачем? Кому это надо в Украине? Стандарты или поп-музыка!»
А сейчас джаз — это модно, и авторский в том числе. Все больше и больше у нас талантливых, потрясающих музыкантов, которые не предают джаз и продолжают писать свою музыку. Но далеко от стандартов уйти тоже не удается. Это база, джазовое наследие, язык, школа. На разных корпоративах — будем называть вещи своими именами — люди часто хотят слышать известные джазовые стандарты. И я очень люблю их исполнять. Но в моей жизни было больше концертов с авторской музыкой. И это счастье.
Любимого стандарта нет. По отношению к человеку я однолюб, но в музыке предпочтения меняются. Могу услышать какую-то песню и потом ее месяц до дыр заслушивать. Пока мы сотрудничали с Ларсом Даниэльссоном (известный шведский контрабасист. — Прим. ред.), я думала, что его композиция Granada — моя самая любимая. И когда я работаю над новой песней, то всегда люблю ее больше всех на тот момент. (Смеется.) Со стандартами точно так же. Думаю: «Надо же было тут так написать! Какое гениальное сочетание аккордов! А какая мелодия!» Потом перехожу к следующему стандарту – и все повторяется. Так что не отвечу однозначно на этот вопрос. (Смеется.)
М. К.: Вы отметили музыкантов, которые не предают джаз. О чем речь?
Л. М.: Я имею в виду, что в Украине — и это ни для кого не секрет — джазу очень трудно. Многие музыканты уезжают и даже меняют род деятельности, потому что не могут здесь себя прокормить. А другие продолжают тут жить и трудиться, годами работают на износ, но не имеют должного резонанса. Такое не каждый выдержит.
Некоторые уходят в поп-музыку. Не потому, что это им нравится, — просто потому что там больше денег.
Но я знаю музыкантов, которые умело комбинируют и продолжают писать сложную музыку, пробиваться, ездить на фестивали, выпускать альбомы.
М. К.: И при этом им еще приходится выслушивать обвинения в коммерциализации от ревнителей жанра.
Л. М.: Я лично не считаю кроссовер предательством. Джаз развивается, он давно ушел от канонов 30-х годов. Если кто-то решил, что настоящий джаз — это стандарт «золотой эпохи», а все остальное — предательство, он глубоко ошибается. Ничего не стоит на месте, и джаз тоже имеет свое развитие. Просто надо уметь за этим наблюдать и держать уши открытыми.
М. К.: Джаз на украинском — это ведь тоже не канон.
Л. М.: Да, еще какое-то время назад петь джаз на украинском было дико. Но как тогда развивать локальную сцену? Расскажу показательную историю. Прошлым летом я сотрудничала с Ларсом Даниэльссоном на Leopolis Jazz Fest. Моя любимая тема в его исполнении — Africa. Но у нее нет слов. И я предложила написать текст – это было за день до выступления. Засела вечером, очень старалась, получился текст на два листа. Прихожу, счастливая, на репетицию, начинаю читать — две строчки — он вдруг: «Это на английском? Нет, не подойдет». Я упала: «Почему?» — «Хочу украинский». Это я к чему? И до этого звезды джаза, приезжая в Украину, на своих мастер-классах в один голос отвечали на вопрос о том, как нам развивать джаз в Украине: «Вы должны соединить все, что знаете про джаз, со своей культурой — иначе никогда не появится украинского джаза». Тогда для нас было непонятно, что имеется в виду. А сейчас все это происходит! Так что надо смелее ломать стандарты.
М. К.: Во время концерта на Leopolis Jazz Fest вы вышли в таком интересном платье — с изображением самого Ларса. Что это было?
Л. М.: Мы сделали совместную коллекцию Jazz Faces вместе с дизайнером Ольгой Стельмаховой и ее брендом Ostel. Я поделилась с ней идеей, и она загорелась. Она же придумала образы — и специально для этого слушала их музыку. В линейке пока шесть музыкантов: Таня Мария, Мария Жоао (это вторая моя любимая певица), Ларс Даниэльссон, Дайана Ривз, Ди Ди Бриджуотер и Эсперанса Сполдинг.
Эта коллекция — моя благодарность музыкантам, на музыке которых я выросла и стала тем, кто есть.
Конечно, таких музыкантов больше, но остановились пока на шестерых. Каждому — точнее, каждой — мы хотели преподнести презент в виде платья. А что с Ларсом делать, он же мужчина? Сделали ему футболку. А когда дарили, он сказал: «У меня дочь —дизайнер, работает со Стеллой МакКартни!» Так что платье с Ларсом мы подарили ей. (Смеется.) Уже вручили подарок Ди Ди Бриджуотер, а дальше и остальные получат свои наряды.
Мне было важно сделать презентацию на Leopolis Jazz Fest, потому что это один из крупнейших джазовых фестивалей Украины. И второй момент — я воспользовалась тем, что мы должны были выступать с Ларсом. Надев это платье, я хотела показать, как он мне дорог. (Смеется.)
_(1).jpg)
Платье, Anna October
М. К.: Концертный наряд должен быть функциональным или эпатажным?
Л. М.: Признаюсь честно, до сотрудничества с дизайнерами я модой не особо и увлекалась. Какая-то максимально простая одежда, которая не уводила бы от сути того, что ты хочешь донести как артист. На моих первых концертах, если я красилась, мне было трудно петь! Я должна была быть максимальной «молью»! Я же не себя выношу, а хочу музыкой поделиться! Со временем поняла, что одно другому не мешает. И когда начала работать с дизайнерами, втянулась.
Теперь я осознаю, что наряд – это такая же музыка, и нужно знать, как его преподнести. И я, как с игрушкой, играю с ним.
Я хочу и этим удивить публику. Поэтому по-разному. Оригинальность — хорошо, но если наряд еще и удобный — это огромный плюс. Ну а если он какой-то эпатажный, с дизайнерской идеей, я готова помучиться и его тоже «озвучить».
М. К.: Какую песню в альбоме можно назвать знаковой?
Л. М.: Это песня, подарившая название альбому, — Shine. Она была написана первая и не в Украине. Я поехала к своей подруге, великолепной певице, одесситке Тамаре Лукашовой, которая сейчас живет в Кельне. Она была в отъезде, я сидела в ее квартире, погода была какая-то пасмурная. Слушала дождь — так и появился ритм песни (напевает): «Shine the sun».Солнце, выйди, мне очень нужен твой свет!» И речь здесь не только о солнце.
Это призыв к тому, чтобы нести свет. Как бы не было трудно, надо делиться светом. Находить светлые моменты, аккумулировать их энергию и заряжать окружающих.
М. К.: Вы говорили, что ваше шоу будет каким-то необычным, технологическим? Как будет отражена концепция «сияния» в нем?
Л. М.: Всеми возможными способам. (Смеется.) Это будет необычное шоу с разными фишками, голографической сеткой, различными проекциями, театрализацией и очень крутым светом — впервые в моей карьере оно будет таким масштабным и сложным. Для одной песни пришлось собрать около 200 фотографий украинских фотографов. Интересно было их искать. Я сама люблю все аналоговое. А мой продюсер Владимир Каминский обожает новые технологии. Он и предложил: «Это же сияние, сам бог велел. Будет здорово!» И был прав! (Смеется.) Шоу мы разработали совместно с компанией Magic-Innovations 3D Studio и мультипликатором Владимиром Нужным.
Это будет некая сказка, где для каждой песни придуман свой номер. Но в целом все будет объединяться идеей света.
Еще хочу отметить обложку своего альбома Shine. Работали над ней с художницей и писательницей Ириной Кабыш. Мы использовали ее изобретение — уникальную лампу, которая светится цветами радуги каждый раз по-новому. Благодаря этому получилось показать живой свет души человека. Наряды для концертов будут от украинского дизайнера Любавы Сокол.
М. К.: Если бы вы имели возможность на пару часов стать другим музыкантом, кто бы это был?
Л. М.: Эсперанса Сполдинг. Мне очень нравится ее разноплановость — как один человек успевает столько всего! Она ведь играет одно, поет другое — у нее абсолютный слух. Мне было бы интересно побывать в ее шкуре, ощутить эту свободу во все стороны. Она все делает с легкостью, очень талантливая.
М. К.: Исполняли ли вы когда-нибудь хип-хоп?
Л. М.: Нет. Думаю, все еще впереди. Я открыта ко всему. Если кто-то позовет и материал будет стоящий, интересный — почему нет? Любая музыка имеет право и должна жить.
М. К.: Что вы поете в караоке?
Л. М.: Я когда-то в начале своего пути работала в караоке. Пела совершенно все! Тут ничего не поделаешь. Потому что есть у человека слух и голос или нет, но петь любят все. (Смеется.) И я пела все, что попросят: много русской, советской эстрады. И скажу, что это был бесценный опыт.
М. К.: Что вас может растрогать до слез?
Л. М.: Да всё! Красивая песня. Пожилые люди. Чья-то доброта. Чьи-то объятия: когда вижу, как кто-то обнимается и радуется, я тоже могу заплакать. Потому что все эти вещи предельно важны. В этом настоящие мы. И чем больше мы будем проявлять свои чувства, тем быстрее сами станем счастливее и здоровее.
Концерты в рамках презентации альбома Shine состоятся 8 и 9 февраля в столичном Театре на Подоле.
Фото Анна Гончарова
Стиль Наталья Осадчая
Макияж Татьяна Овдиенко
Прическа Наталья Браславич
