В 90-х годах прошлого века Итан Хоук был такой же иконой «Поколения Икс» как и Джонни Депп, Курт Кобейн, Ривер Феникс, Кейт Мосс и Вайнона Райдер. Диалоги из его фильмов «Реальность кусается» и «Перед рассветом» записывались в карманные евангелия поклонников гранжа и книг Дугласа Коупленда. Потом с Хоуком случилась «Гаттака», следствием которой стала свадьба с Умой Турман, двое детей, две номинации на «Оскар» (один за роль второго плана в «Тренировочном дне», другой — за соавторство в сценарии фильма «Перед закатом»), две отличные книги, брак с Райан Шохьюз, бывшей няней детей Умы и Итана, и еще двое детей. В последнее время Хоук минимум раз в год радует зрителей отличным фильмом: «Перед полуночью», «Патруль времени», «Рожденный быть грустным» и, наконец, совсем недавно – «Великолепная семерка», бодрый ремейк классического вестерна 1960 года.
Мы встречаемся с Итаном Хоуком на кинофестивале в Торонто в холле отеля Four Seasons. На нем черный костюм и белая футболка, волосы уложены, взгляд расслаблен.
Лена Бассе: Итан, привет! Невероятно элегантный look! Мои комплименты!
Итан Хоук: Спасибо! Но если бы ты мне сказала это во времена «Реальность кусается», я бы оскорбился! (Смеется.)
Л.Б. Почему?
И.Х. В молодости меня раздражало любое упоминание «модных образов». Я считал, что вся эта мишура: одежда, прически – не должна вообще никак соприкасаться с мужским миром. Мне нравился мой образ бунтаря-интеллектуала. Но с годами я убедился, что все не настолько трагично: любой человек воспринимается сперва как визуальный образ, а уже потом как нечто большее. И что внешний образ интеллектуала в растянутом свитере и крошками от чизбургера в бороде – не лучшая «визитка», если ты хочешь снимать фильмы и писать книги. Потому что надо еще учитывать впечатление, которое ты производишь на продюсеров и издателей. Да и продолжать быть взлохмаченным бунтарем, когда у тебя четверо детей и всем им надо оплачивать образование, по меньшей мере абсурдно.
Л.Б. Но ты по-прежнему честен и в кино, и в литературе, и в личной жизни. Никакого напускного лоска.
И.Х. Что есть, то есть. (Смеется.) Это из-за моих зубов ко мне лоск не липнет. (Широко улыбается.) В Голливуде их называют «британскими». Может, из-за Остина Пауэрса? Они кривоваты, но они мои. И я такой один. Почему вдруг у Итана Хоука должна быть улыбка Кэри Гранта? Надо мной из-за зубов до сих подтрунивают все кому не лень. Даже мои младшие дочери! Они щеголяют брекетами, им важно, что про них скажут в «Инстаграме». Но это их жизнь. Недавно им кто-то из наших друзей сказал, что я провалил пробы в «Титанике» именно из-за зубов. Они очень расстроились. (Смеется.) Зато в «Великолепной семерке» я выгляжу органично: брутальный стрелок с Дикого Запада редко улыбается, но если уж улыбнется, то не должен ослеплять керамикой от швейцарских дантистов.
Л.Б. Ты в детстве мечтал быть ковбоем?
И.Х. Ну конечно! Я вырос в техасском Остине, а ведь именно в этом городе легендарный Вилли Нельсон вернул музыку кантри к ее ковбойским истокам. К тому же я часто смотрел вестерны в кино, а глядя на крутых парней в стетсонах и с кольтами в руках, вряд ли можно не захотеть быть одним из них. И вот наконец, спустя столько лет, я созрел для того, чтобы самому сыграть в вестерне. (Смеется.) Иногда надо преодолеть немало сотен миль для того, чтобы почувствовать себя уверенно в седле.
Л.Б. А ты и правда в седле держишься отлично!
И.Х. Знаешь, скачки на лошадях в «Семерке» были очень сложными, надо было скакать без рук, стреляя при этом из винчестера, да еще и сидя на лошади задом наперед, поэтому мне пришлось довольно много тренироваться. Но я отлично понимаю, что далеко не всем платят столько денег за то, чтобы они учились виртуозно ездить верхом. Поэтому мне грех жаловаться по этому поводу. Но знаешь, что было самым замечательным в съемках «Семерки»? Те вечера, когда, отработав смену, все выползали из своих фургонов к костру, пили виски, пели под гитару.
Л.Б. Ты всегда тщательно выбираешь фильмы. Что тебя привлекло в «Великолепной семерке»?
И.Х. Во-первых, мне очень хотелось снова поработать с Антуаном Фукуа и Дензелом Вашингтоном. Все-таки за прошлый наш совместный фильм («Тренировочный день». – Прим. ред.) я номинировался на «Оскар». (Смеется.) А во-вторых, в настоящее время в мире так много ненависти, люди постоянно враждуют друг с другом. А в этой истории собирается пестрая компания из семи человек разной национальности и цвета кожи, которые делают совместное дело, освобождая город от бандитов. Кроме того, мой герой хоть и является отменным стрелком, на самом деле совсем не лишен страха. Он признается, что его слава охраняет его как саркофаг, но с другой стороны, давление этой славы настолько велико, что у него нет другого выхода, как ежедневно соответствовать ей. Такого героя мне интересно играть. Я часто вспоминаю слова Полин Кэйл, американского кинокритика, о том, что когда хороший фильм заканчивается и экран гаснет, ты понимаешь, что не одинок в этой вселенной, что у тебя есть друзья, которых ты еще просто не встретил.
Л.Б. Как бы ты определил понятие «герой»?
И.Х. Герой для меня это прежде всего человек, который посвящает свою жизнь или ее часть служению другим людям. Самым точным примером в этом смысле является Нельсон Мандела, который отдал жизнь ради освобождения своего народа. Исходя из этого, семерку людей в моем последнем фильме можно тоже смело назвать героями, потому что они жертвуют жизнями ради других, хотя их самих трудно назвать очень хорошими парнями. Антуан Фукуа часто любил напоминать нам на съемочной площадке, что «Великолепная семерка» 1960 года была снята на основе «Семи самураев» Акиры Куросавы, и что понятие «самурай» происходит от японского глагола «служить». Именно служение во благо других определяет героев.
Л.Б. А ты смотришь фильмы со своими детьми, особенно те, в которых снимался сам? Как они на тебя реагируют?
И.Х. По этому поводу у меня есть очень смешная история. Как-то совсем недавно я решил им показать свой старый фильм «Белый клык» по замечательной повести Джека Лондона. Я ведь там играю главную роль. И получилось так, что большую часть фильма, около часа, они смотрели без меня. И когда почти к концу картины я подсел к ним и спросил, как им нравится картина, они ответили, что очень-очень нравится. И что они не могут дождаться, когда же наконец покажут меня. (Смеется.) Кстати, моя старшая дочь Майя интересуется кинематографом уже осмысленно и даже изучает в университете историю мирового кино. А с младшими я совсем недавно смотрел первую часть «Хоббита» и пообещал, что на следующие выходные сообща посмотрим вторую часть.
Л.Б. В «Семерке» твоего героя зовут Гуднайт, а если вспомнить, что ты снимался в закатно-рассветной трилогии Ричарда Линклейтера («Перед рассветом», «Перед закатом» и «Перед полуночью». – Прим. ред.), то сам собой напрашивается вопрос: какое время суток у тебя любимое?
И.Х. Ну когда я только начинал свои литературные опыты, набирая тексты на печатной машинке под бензедрином и слушая готический рок, то ночь была просто создана для меня. Я был как Уильям Берроуз с комплексами Бэтмена. Но сейчас, наверное, я гораздо больше люблю рассветы. Мне кажется, что ничего не может быть лучше рассвета, потому что с него все начинается. На рассвете ведь все еще впереди: и закат, и полночь в том числе.
Итан Хоук и Лена Бассе
