«Уже более 300 дней мой муж находится во вражеском плену после выхода с "Азовстали"».
Беременная, с годовалым ребенком на руках, Анна Шпорт смогла выехать из оккупированного Мариуполя только в конце марта. Ее муж, боец легендарного полка «Азов», остался до последнего защищать город от нашествия российских окупантов. Свой день рождения и их годовщину супружеской жизни он «отпраздновал» в неволе.
«В эти дни настроение было очень угнетенным, постоянно хотелось плакать, но я всегда держу все в себе. Я держусь только благодаря дочерям, похожим на него как две капли воды».
О том, что происходило в Мариуполе во время активных боевых действий и как удалось эвакуироваться из города при отсутствии мобильной связи, о ранении мужа, его состоянии и местонахождении, о переживаниях, мечтах и надеждах Анна поделилась с Лесей Пахариной в своей личной истории для ELLE.UA.
.jpg)
Меня зовут Анна, мне 24 года. Я родилась в городе Мариуполь и прожила там всю жизнь, пока вынужденно нахожусь с дочерьми в Германии. По специальности — эксперт по физической реабилитации, до 24 февраля работала массажистом, проводила лечебно-оздоровительные процедуры, планировала открывать свой кабинет массажа.
Моего мужа зовут Артем, ему 28 лет, он родом из Полтавской области. До полномасштабного вторжения Артем был инструктором по подготовке рекрутов в «Азове». Свой день рождения летом он отпраздновал в российском плену.
Семейная жизнь
Артем — спокойный, уравновешенный и очень веселый. Помню, как он делал ремонт в нашей квартире, а я, как эмоциональная женщина, отчаянно пыталась ему помочь. Каждый раз, когда у меня что-то не получалось, я нервничала, а Артем, наоборот, с пониманием и добрым юмором относился к этому, успокаивал меня, искал решения, когда мне что-то не нравилось или я колебалась.
Мой муж — хороший и заботливый отец, он всегда помогал мне во всем. Когда наша дочь Мирослава училась ходить, он боялся отпустить ее, контролировал каждое ее движение.
Любимый постоянно занимался спортом, даже когда мы выходили на улицу возле дома, он все равно шел на спортивную площадку, чтобы позаниматься хотя бы немного. Он очень общительный человек, у него всегда много друзей, до 24 февраля они часто встречались вместе. К сожалению, большинство тех, кого я знала, погибли в Мариуполе. Осознавать это очень больно.
Сейчас мне очень не хватает его спокойствия, его поддержки, его чувства юмора, того, как он любил веселиться и наслаждаться жизнью.
Военный опыт
В «Азов» Артем вступил в 2017 году после прохождения срочной военной службы по рекомендации своего брата, который уже был в полку. Мужу очень нравилась служба, он постоянно что-то читал из военной литературы.
Быть женой военного иногда тяжело. Муж постоянно на каких-то учениях — и это не 2–3 дня, это могут быть недели. Но я понимала, на что иду, со временем ты привыкаешь, принимаешь. Хотя все равно очень больно и страшно за его жизнь.
Мариуполь, полномасштабная война
Несмотря на то что некоторые люди говорили: «У вас же заводы и плохой воздух», я очень любила наш город. Мы с мужем обожали выходить к морю, чтобы просто пройтись, прогуляться, подышать морским воздухом, постоянно ходили в драматический театр и потом шли до площади Свободы пешком.
Мариуполь в последнее время активно развивался. Это могут подтвердить многие местные. Уверена, что дальше было бы только лучше, если бы на нашу землю не пришли российские оккупанты.
Фото: mistomariupol.com.ua
24 февраля я была дома в Мариуполе с мамой и дочерью. Мы не ожидали, что все случится, что все развернется до такого масштаба, держали себя в спокойствии. Еще с января периодически обсуждали с мужем возможную эскалацию, но мы не ожидали окружения города — планы, которые были продуманы заранее, невозможно было реализовать из-за отсутствия связи. Я договорилась со своей подругой, что будем выезжать вместе, потому что у них есть машина. Но когда 15 марта мы пошли к ней, ее с мужем и ребенком уже не было, их дом был разрушен.
Последний раз я видела своего мужа 20 февраля, на следующий день он уехал на базу «Азова».
С 24 февраля до утра 4 марта было сравнительно спокойно. Мы с мамой постоянно слышали взрывы, но держались, потому что не имели права впадать в панику — у меня на руках была годовалая дочь. 1 марта полностью исчезла связь, вода и свет, но еще работали магазины. Утром 4 марта мы заметили, что воды у нас осталось очень мало, решили пойти пополнить запасы, но только вышли и дошли до конца двора, как услышали, что летит мина. Она попала в пятиэтажку перед нашей, мы забежали домой за самым необходимым и спустились в подвал.
Сразу начался второй обстрел, уже по нашему дому и подъезду: попали в крышу, первый этаж и газовую трубу.
Дом Анны в Мариуполе
Мы пробыли в подвале сутки, потом мама пошла навестить моего старшего брата. Они вернулись вместе и забрали меня с дочерью. После всего я боялась выходить, но у брата еще были газ и тепло, пришлось преодолеть страх и пойти.
В городе постоянно раздавались взрывы. Когда слышишь, как взлетает самолет, сбрасывает 5 снарядов (примерно 5–10 секунд между взрывами), час тишины, и все повторяется — даже закрывать глаза, чтобы поспать, очень страшно.
Рядом постоянно были прилеты. Когда 15 марта мы вышли из дома моего брата и прошлись по нашему маленькому району, я была, мягко говоря, шокирована — ни одного уцелевшего здания вокруг, в каждую многоэтажку был прилет, я не понимала, живы ли мои подруги, живы ли мои соседи, люди, которых я знаю.
Эвакуация
Мы пытались связаться с волонтерами, чтобы как-то уехать, однако напрасно, спрашивали у окружающих, возможно ли как-то уехать, и слышали в ответ: «Все на свой страх и риск». Но я понимала, что нужно искать способ эвакуироваться, нужно действовать — я должна сохранить жизнь дочери.
18 марта я истощилась от этого ада окончательно и была готова просто идти пешком. И когда вскоре мимо нас пробегала девушка, спрашивая, есть ли дети, я сразу схватила дочку, сумку и, не теряя времени, уехала, не успев даже ни с кем попрощаться.
Нас забрали автомобилем, другие — кто на автомобиле, кто на велосипеде, кто пешком с коляской из магазина в руках. Кто как мог, так и выбирался. Людей было очень много, мы простояли в очереди к первому блокпосту с россиянами примерно 2–3 часа.
Когда мы ехали, картина была жуткая. Все было разрушено, тела лежали на дорогах, кого-то уже похоронили, кого-то тянули на Новую почту, где люди устроили морг.
Когда добрались до первого блокпоста, был виден черный дым над городом. Оккупанты подходили к нашим людям, раздавали украинское печенье и конфеты, рассказывали, какие они молодцы, какие они «освободители». Я смотрела на них, и мне было так гадко... Кажется, это читалось по моему лицу. У меня спросили за отца ребенка, я ответила, что он за границей. «Так и скажи, что он из "Азова"», — сказали они. Меня спасла дочь, ей срочно нужно было сменить подгузник, я резко ответила: «Если я так говорю, так оно и есть. И вообще закройте дверь автомобиля, ребенку холодно».
Иллюстрация: @yuliya_osyka
На въезде в Бердянск стояли буряты, они стали осматривать машину, хотели забрать мои кроссовки и сок с едой дочери. За наши вещи вступился мужчина, который вез нас на своем автомобиле. Бурят угрожал ему, хотел забрать фонарик на голове, но подошел другой солдат, сказал, что много людей в очереди, а уже комендантский час. Нас отпустили, мы собрали свои вещи с земли и проехали.
В Запорожье смогли выехать только 1 апреля, потому что не было связи. Благодаря дочери меня не проверяли и отпускали, в то время как других женщин тщательно осматривали. Мои подруги показывали плечи, нет ли следа от автомата или бронежилета. У меня на первом блокпосте проверили только документы, и все, потому что как только блокпост, Мирослава плакала.
Когда наконец оказались на неоккупированной территории, хотелось плакать от радости.
«Азовсталь», плен
На связь с мужем я вышла 25 марта, он рассказал, что у него было ранение. Затем была периодическая связь до 18 апреля, после этого она исчезла вообще. Зная, что происходит в Мариуполе, я все время очень волновалась за Артема — за себя так не нервничала, как за него.
Артем мало о чем рассказывал. Наверное, не хотел, чтобы я нервничала. Говорил, что мало пищи и он очень похудел, примерно на 6–10 кг при своем и так небольшом весе 75 кг. Просил, чтобы мы были либо в деревне, откуда он родом, либо, если есть возможность, ехали за границу. Очень волновался, чтобы мы были в безопасности.
За все время с 24 февраля я заплакала во второй раз, когда они вышли в плен, впервые — когда узнала, что любимый был ранен в грудную клетку. Плен одновременно давал надежду увидеть любимого человека, ведь ситуация на «Азовстали» была сверхсложная, в то же время через обмены, суды, пытки, теракт в Еленовке он становился удобным рычагом для россиян, чтобы манипулировать семьями военнопленных для влияния на нашу украинскую власть.
Беременность
О том, что беременна второй раз, я узнала примерно в середине мая, за несколько дней до того, как ребята выходили в плен. В тот момент я чувствовала себя растерянной — я не знала, как ребенок перенес весь этот ужас, я не знала, жив ли мой муж. Я не могла связаться с ним, чтобы сообщить новость, смогла это сделать только через жену его родного брата, который тоже служит в «Азове». Ей удалось выйти с ним на связь.
О том, что я беременна во второй раз, возлюбленный узнал, выходя из «Азовстали».
К сожалению, пока у нас нет никакой информации об Артеме, о его состоянии или точном местонахождении. Хотя бы что-то о муже я узнала, когда обменяли его брата. Он рассказал, что любимый сразу не мог поверить, что у нас будет еще один ребенок, а потом посмеялся и сказал: «О как я могу прямо перед войной».
Когда он вернется из плена, я расплачусь, обниму его, расскажу о том, как сильно мне не хватало его, скажу, что выполнила свое обещание сохранить Мирославу целой и здоровой. Каждый день надеюсь и верю, что это вот-вот произойдет.
Поддержка
Меня поддерживают дети. Когда опускаются руки, Мирослава говорит: «Мама, смотри, у тебя есть я, заботься обо мне». Понимаю, что нужно все снимать, чтобы муж мог посмотреть, как росли дети, пока он был в плену. Что же касается поддержки других, к сожалению, я чувствую ее только от тех, кто переживает то же самое.
Моя единственная мечта — возвращение любимого из плена, Победа нашей страны, а все остальное — это мелочи. Только время, только усилия. Главное, чтобы все были живы и здоровы. Главное, чтобы не забывали всех, кто боролся и борется за нашу жизнь, за нашу страну! А еще, как все сознательные украинцы, мы должны отказаться от всего российского.
