Академия кинематографических искусств и наук США объявила номинантов на премию «Оскар-2023». Среди них и украинская документальная лента «Дом из осколков». Ее режиссером стал датский документалист Симон Леренг Вильмонт. Вторым режиссером проекта выступил Азад Сафаров, а консультантом — правозащитница Елена Розвадовская.
История рассказывает о жизни воспитанников приюта на востоке Украины вблизи линии фронта. Фильм начали снимать в 2019 году в приюте Лисичанска при поддержке Госкино в копродукции с Данией, Швецией и Финляндией. Украинский копродюсер — компания Moon Man.
За три года лента завоевала ряд наград, в частности победила на Гетеборгском кинофестивале в Швеции, а также получила приз в номинации «Лучшая режиссерская работа» международного документального конкурса американского кинофестиваля Sundance.
Эксклюзивно для ELLE.UA режиссер проекта «Дом из осколков» Симон Леренг Вильмонт рассказал Роксане Рублевской об идее, съемках и потенциальном украинском «Оскаре».
.jpeg)
Какова была ваша миссия в проекте «Дом из осколков»?
Я хотел показать разрушительные последствия войны на примере жизни маленьких воспитанников приюта в Лисичанске. Я задался целью рассказать истории детей, которые вынуждены жить между двумя войнами. Между той, которую ведет Россия, и той, что идет в их сердцах из-за родителей, которым они не нужны. А еще отметить чрезвычайную способность детей адаптироваться и выживать где угодно. Находить магию в повседневной жизни, невзирая на трагические обстоятельства, в которых они оказались. Это действительно удивительная история. Они — это будущее, наше будущее.
У вас есть правило: никогда не снимать по несколько фильмов в одной стране. Почему вы сделали исключение для Украины?
В 2015 году я наткнулся на новости о войне на востоке Украины и сразу подумал: «Это то место, куда я поеду». Через социальные сети я познакомился с Азадом (Азад Сафаров — журналист, режиссер, соучредитель фонда «Голоса детей». — Прим. ред.). Вместе мы поехали на Донбасс снимать наш первый совместный проект «Отдаленный лай собак». Это фильм о маленьком мальчике Олеге, который похоронил маму и живет с бабушкой на прифронтовой территории. История о войне, которую герой видит через призму своего детства. Тогда мы начали размышлять, а как живут дети, у которых вообще нет родственников. Так возникла идея второго совместного фильма — «Дом из осколков».
Во время съемки первой ленты я влюбился в Донбасс. Невероятное и очень кинематографическое место. Меня зацепили тамошние люди. Их честность, стойкость, черный юмор. Знаете, умение шутить в трудные моменты жизни вдохновляет. После фильма «Отдаленный лай собак» мне очень захотелось поработать там еще. Чувствовал, что сказал не все.
Почему вы начали снимать именно с Азадом Сафаровым?
Я искал второго украинского режиссера повсюду. Когда состоялась первая наша онлайн-встреча, я сразу понял, что Азад очень компетентен. Разговор длился не более 20 минут, но после него показалось, что нет ничего невозможного. Мне очень нравится такое отношение к работе. Есть проблема — есть ее решение, есть цель — есть конкретный алгоритм действий. Кроме того, мы много смеялись, когда работали вместе. Для меня это было знакомство, запланированное Богом. У меня есть все основания считать Азада своим близким другом.
Что вас шокировало больше всего во время съемок ленты «Дом из осколков»?
Во время первой поездки в Лисичанск мы с Азадом и Еленой попали под обстрел. В один момент в автомобиль, где мы сидели, что-то попало, повредив его в трех местах. Вокруг стоял дым. Я до сих пор не понимаю, как мы остались целы и невредимы. Нас спасло дерево, в которое попало большее количество обломков. С тех пор 5 апреля мы празднуем наш второй день рождения. Мой первый фильм «Отдаленный лай собак» снимался очень близко к линии фронта, но мы ни разу не попадали под обстрел. В стране, где идет война, нельзя быть уверенным, когда ты столкнешься с этой ужасающей реальностью.
Но риск обстрелов вас не остановил. Почему?
В тот момент я уже посетил Лисичанский центр социально-психологической реабилитации, где руководила воспитательница Маргарита Бурлуцкая. И понимал, что ее приют и воспитанники — особенные, как и отношение педагогов. Поэтому я не позволил этому случаю остановить съемки, тем более никто не пострадал. Это был знак — мы выжили, так что должны продолжить. Некоторым образом этот опыт даже сплотил команду. Наши судьбы переплелись, мы стали лучше понимать тех, кто живет там постоянно.
С детьми в кино работать сложно. Еще сложнее работать с детьми, имеющими трудную судьбу. Что для вас было самым большим вызовом?
Мы были разочарованы, что не можем решить проблемы этих детей. Можем помочь, но не в состоянии избавить их от трагедии украденного детства. Вот, например, один из героев фильма — 13-летний подросток Коля, которого привезли в приют со свалки. Через 9 месяцев его перевели в интернат. Я свидетель того, как он собирает вещи, как его разлучают с маленькими братом и сестрой. Мне хочется плакать, но я не могу этого показать. Я друг, который ему нужен. Я должен поддержать и не мешать своими переживаниями. Таких болезненных историй было много.
Не ограничивает ли вас в работе то, что документальное кино исключает актерскую игру, репетиции, специальные дубли?
На самом деле мне кажется, что жизнь намного интереснее, чем художественная литература и кино. Часто случаются вещи, которые потом будут казаться зрителю выдумкой, а это самая настоящая правда.
По какому принципу вы выбирали главных героев вашего фильма?
В основном интуитивно. Много времени я провел, наблюдая за ними. Я пытался почувствовать каждого, есть ли у него внутри кино. Это сложно объяснить, но я думаю, что после просмотра зритель будет понимать меня.
Фильм не заканчивается титрами. «Дом из осколков» вдохновил Елену и Азада основать фонд «Голоса детей». Вы также приобщились к благотворительной деятельности. Представляя ленту на международных фестивалях, вы ставите ящики или QR-коды, по которым можно отправить средства в «Голоса детей» или задонатить конкретным героям картины. Как «Дом из осколков» стал частью адвокационной миссии?
Мы постоянно чувствовали, что хотим сделать что-то важное для главных героев и всех других детей приюта, ведь были рядом с ними 2 года. В декабре 2019-го Азад и Елена решились создать благотворительный фонд «Голоса детей», чтобы помогать пострадавшим от войны под конкретные запросы. После 24 февраля фонд масштабировался, и теперь его локации находятся в Киеве, Львове, Трускавце, Черновцах, Ивано-Франковске, Береговом, Кривом Роге, Харькове и Высоком. «Голоса детей» — очень эффективная благотворительная организация. На нужды пострадавших от войны менее чем за год собрали 68,3 миллиона гривен и продолжают помогать детям, страдающим от большой войны. Я горжусь своими друзьями.
Важна ли для вас импровизация в фильме?
Реальность — хаос. Она постоянно меняет планы, а ты должен адаптироваться, если ты хочешь быть документалистом. В моей работе способность импровизировать является ключевой.
«Дом из осколков» номинирован на «Оскар». Что это значит для вас?
Сама природа искусства есть дело вкуса. Поэтому как один фильм может быть лучше другого? Однако номинация — это все-таки здорово. Я признаю, что я тоже человек и мне хочется побывать на этом большом шоу.
Как изменилось ваше отношение к фильму после начала полномасштабного вторжения?
Я сразу хотел, чтобы фильм посмотрели как можно больше зрителей. И когда началась полномасштабная война, я стал прилагать для этого максимум усилий. Задался целью донести до всего мира, каковы последствия войны. Сначала это был фильм о Донбассе. Но после 24 февраля вся страна начала страдать от этой ужасной войны. Особенно дети. Во многих смыслах, как вы понимаете, я стал ощущать еще большую ответственность.
Что должны почувствовать зрители, на ваш взгляд?
Надеюсь, они будут переживать за всех персонажей фильма. Будут смеяться и плакать, как и мы во время съемок и после. Но на что я действительно надеюсь, так это на то, что фильм вдохновит как можно больше людей помогать детям войны. Так что действуйте и не стойте в стороне!
Текст: Роксана Рублевская
