Фильм «Памфир» стал для режиссера Дмитрия Сухолиткого-Собчука дебютной полнометражной работой. Кинолента привлекла внимание не только украинского, но и международного киносообщества. «Памфир» — это история о хорошем семьянине, который сворачивает с честного пути ради своей семьи.
Фильм стал одним из 23 игровых фильмов, отобранных для участия в 54-м «Двухнедельнике режиссеров» в рамках 75-го Каннского международного кинофестиваля. Премьера украинской картины завершилась долгими аплодисментами и положительными рецензиями, а голос Украины прозвучал на весь мир.
В эксклюзивном интервью для ELLE.UA Дмитрий Сухолиткий-Собчук рассказал о Каннском кинофестивале, фильме «Памфир», запрете российской культуры и будущем украинского кино.
Дмитрий Сухолиткий-Собчук
ELLE.UA Что лично для вас означает фильм «Памфир»?
Дмитрий Сухолиткий-Собчук Для меня это новая страница фильмографии. Если говорить о профессии режиссера, то в ней есть два этапа: первый — киношкола, становление, дебютный короткометражный фильм, в котором ты ищешь свой стиль, почерк; и второй — создание полнометражного фильма, по которому становится понятно, какой ты режиссер и есть ли тебе что сказать. Короткий метр — это своего рода сватовство, визитка. После него тебе доверяют масштабный проект. Фильмография начинается с полного метра, а все короткие метры — это путь к большим высказываниям.
ELLE.UA Создавая фильм «Памфир», вы воплотили в жизнь все задуманное?
Д. С-С. Да, благодаря усилиям всей команды фильма можно поставить знак «равно» между тем, как оно было задумано, и тем, как реализовано. Надо понимать, что игровое кино — это умовидение, и им нужно делиться со всеми членами команды. Нужно добиться того, чтобы видение режиссера было понятно всей команде, которая помогает воплотить задуманное в жизнь. Мне приятно сказать, что у нас это получилось.
Официальный постер к фильму «Памфир»
ELLE.UA Чем вы больше всего гордитесь в этом фильме?
Д. С-С. Доверием актерского состава и других людей, с которыми я работал.
ELLE.UA В фильме «Памфир» действия происходят на Буковине. Насколько важным вам было не только показать личную историю героя, но и продемонстрировать традиции и особенности жизни этого региона Украины?
Д. С-С. У меня есть фильм «Красная Маланка», и вот как раз там раскрыта вся этнографическая составляющая, в которой разъясняются определенные украинские традиции. А вот в «Памфире» у меня не было задачи что-либо объяснять в этом ракурсе. В «Памфире» мы заходим в среду, где эти традиции эхом отражаются на повседневной жизни.
Кадр из фильма «Памфир»
ELLE.UA Финальные этапы работы над фильмом пришлись на время войны. Расскажите, как это происходило и с какими трудностями вы столкнулись?
Д. С-С. Мы должны были показать фильм на Зимнем кинорынке Одесского кинофестиваля, а затем пойти к звукорежиссеру Сергею Степанскому на Киностудию имени Александра Довженко, чтобы посмотреть финальный премикс, и после этого уже выезжать во Францию на сведение звука. У нас были билеты на 26 февраля. Планов было очень много, однако после утра 24 февраля, когда Россия начала полномасштабное вторжение в Украину, было уже не до фильма.
Весь наш звуковой материал находился тогда на Киностудии им. Довженко, куда было практически не добраться из-за повышенной опасности в то время в Киеве. В то время велись уличные бои у Шулявки и работали диверсионные группы. Но как только появилась возможность, ассистент звукорежиссера Александр Верховинец на свой страх и риск поехал забирать звуковой материал.
Партнеры предложили завершать работу над фильмом дистанционно. Каждый вечер весь первый месяц войны после волонтерской деятельности днем я приходил и писал заметки, комментарии, отвечал на письма по электронной почте. Это все казалось сюрреалистической реальностью.
_(1).jpg)
Бэкстейдж фильма «Памфир»
В апреле мы получили предложение от Каннского кинофестиваля и поняли, что работу над фильмом нужно заканчивать. Государственное агентство Украины по вопросам кино дало нам разрешение на выезд из страны на 10 дней.
Мы работали в студии по ночам, а спали днем: за неделю до фестиваля нужно было внести некоторые изменения по цвету, спецэффектам и принять титры.
Я скорее вспомню, что я делал и где был, когда снимал материал о событиях в Украине, чем то, что делал постпродакшен. И это удивительное ощущение, потому что работа над картиной отнимала много времени и энергии, а тут стало ясно, что по сравнению с тем, через что проходят украинцы, ничего сложного нет и все отлично справились со своей работой. Важнее в это время быть полезным для страны. И когда мы ехали в Канны, мы понимали, что мы должны говорить о событиях в нашей стране, и это тоже важно.
ELLE.UA Как вы относитесь к мнению, что в международном киносообществе украинское кино все больше ассоциируется с войной и от наших режиссеров ожидают работ об этом периоде украинской истории?
Д. С-С. О разных аспектах войны в Украине уже существует много фильмов: и о гибридной войне, и о противостоянии РФ. Это и «Плохие дороги», и «Отблеск», и «Антлантида», и «Черкассы», и «Забытые», и много других. Мне кажется, что международное сообщество ожидает определенного переосмысления того, как эта война изменила нас. И пока мы не можем ответить на этот запрос, потому что война еще продолжается, она в активной фазе. Ужасающие разрушения, последствия и происходящее сейчас раскрывает документальное кино. К примеру, «Крепость Мариуполь» режисера Юлии Гонтарук — цикл фильмов, построенных на видеозвонках воинам, которые находились в окружении на «Азовстали» в Мариуполе. Эти фильмы рассказывают о непоколебимых, смелых героях. Считаю, что такие картины сильнее любого репортажа.
_(1).jpg)
Бэкстейдж фильма «Памфир»
ELLE.UA Каким образом российское кино в течение многих лет формировало у общества антиукраинские настроения?
Д. С-С. Давайте определимся с понятием «российское кино». Есть советское наследие — фильмы, которые транслировались у нас в Украине постоянно, даже в годы независимости, и в которых регулярно встречается шаблонный образ украинца. Например, картина «Максим Перепелица»: украинец там изображен выходцем из села, которого каким-то образом перевоспитывала советская идеология (в данном случае армия). Он «качественно» менялся, возвращался домой обновленным представителем социалистического общества. И все это, конечно, происходило по канонам драматургии.
Идеологическая составляющая пронизывала все советские фильмы, где украинцы, белорусы, а также представители других республик были изображены как члены «придаточного общества». И если главный герой фильма был украинцем, он всегда подвергался определенному перевоспитанию. Этот стереотипный образ закрепился в советском кино, и актерам, играющим украинцев, давали 1-2 фразы, связанные с варениками, салом или чем-то подобным, сводя это все к шутке. Потом эти фильмы становились народными хитами, а эти образы все более укоренялись. Со временем появлялось новое кино, но и в нем украинец продолжал занимать позицию с края стола. Исключением могли быть инакомыслящие режиссеры, работы которых часто ставили «на полку», например «Источник для жаждущих» Юрия Ильенко. Вот Сергею Параджанову удалось снять другое кино, можно сказать обойти систему, и этот успех советская власть ему не простила.
Бэкстейдж фильма «Памфир»
Плеяда украинских режиссеров, которые начали делать что-то интересное, появилась в хрущевский период и времена Брежнева. И когда наступила перестройка, украинская киноиндустрия почти не выдавала национальный продукт. Две студии функционировали достаточно активно — Одесская киностудия и Киностудия им. Александра Довженко. Однако авторы были зависимы от государственного финансирования, а российская киноиндустрия постоянно создавала контент, покрывавший кино- и телевизионную сферы. Все русифицировалось, русский язык использовался, чтобы продать контент на рынок СНГ, а также в Латвию и Литву, ведь там тоже помнили русский. Да, и, конечно, этот русскоязычный контент составлял конкуренцию другим национальным производителям. Как результат, мы получили постоянное присутствие российского нарратива в эфире телевидения и в кино.
К этому добавляем еще период с начала 90-х и до 2006 г., когда выпускники из профильных вузов должны были искать работу. И было два пути, где первый — делать русскоязычный контент в Украине, чтобы прокормить семьи, а второй — выезжать в Россию и работать там. И очень многие украинские режиссеры до 2013 года работали на российском ТВ или снимались в российском кино. Потому что это был основной рынок для заработка и шанс на создание своих картин.
Эта экспансия русскоязычного контента произошла сразу после объявления независимости. Мы должны понимать, что СССР переформатировал способ своего влияния, и вот они — сокрушительные результаты для украинской киноиндустрии, от которых мы начали приходить в себя после создания Государственного агентства по вопросам кино и всей индустрии, которая стала развиваться с 2010-2011 года. За 10 лет у нас появилось новое поколение режиссеров, которые начали снимать свое, украинское кино, и на него выделялось финансирование. Заказчиком кинопродукта стала Украина. И после победы над Россией нам нужно будет понимать, что финансирование кино является важным элементом культурного становления нашего государства.
.jpg)
Бэкстейдж фильма «Памфир»
ELLE.UA Почему важно бойкотировать российское кино?
Д. С-С. Бойкотировать российское кино важно, чтобы не дать возможности любым способом всем инакомыслящим (даже в их государстве) режиссерам перед всем миром «замолить грехи». Сейчас они выступают как «свидетели», которые говорят, что не все разделяют то, что делает Россия. Но в первую очередь они граждане России, которые не имеют права высказываться на международной арене, пока продолжаются бои и российская агрессия в Украине. Их голоса звучат как равноценное страдание наравне с теми людьми, которые живут в Украине и страдают от российских ракет. Пока идет война, давать россиянам голос на международной площадке означает дать возможность их оправдать, обелить, продвинуть мнение, что есть исключения из этого зла, которое сейчас атакует Украину.
Можно сравнить эту ситуацию со Второй мировой войной. Это то же самое, если бы во время тотального уничтожения еврейского народа дали возможность кому-то из Германии говорить о том, что «не вся Германия плохая».
Представители российской культуры должны понимать, почему их ставят на паузу. Понимать, что в данном случае их голоса используются для продвижения русской пропаганды, чтоб создавать стиль страны с видимостью плюрализма. Не должно быть ощущения вседозволенности вроде «наша страна может бомбить другую страну и убивать ее граждан, но мы все равно будем иметь голос на любой площадке — будь то театр, опера или кино».
ELLE.UA Как именно киносообщество бойкотирует российское кино? Как проходит механизм?
Д. С-С. С начала войны украинские представители Европейской киноакадемии, члены Украинской киноакадемии, а также различные гильдии создавали петиции, обращались в Европейскую киноакадемию, «Евримаж» (европейский фонд поддержки совместного кинопроизводства и проката кинематографических и аудиовизуальных работ, созданный при Совете Европы. — Прим. ред.), «Креативную Европу» и другие институты, которые могут либо лоббировать, либо поддерживать финансово проекты российских кинематографистов. Задачей было изменить это, и мы добились больших успехов: Россию исключили из «Евримажа», а Европейская киноакадемия открыто поддержала бойкот российского кино и так далее.
Киносообщество инициирует петиции с просьбой не допускать российских представителей в те или иные проекты на международном уровне. Крайняя такая петиция была создана продюсером Дарьей Бассель по выводу российского эксперта из комиссии одного из проектов IDFA — одного из крупнейших кинофестивалей документального кино в мире.
То есть максимально перекрывается путь тем российским кинематографистам, которые могут принимать решения или приобщаться к большим кинопроцессам.
Кадр из фильма «Памфир»
ELLE.UA Как бойкот российского кино повлияет на украинскую киноиндустрию и украинского зрителя?
Д. С-С. Нужно вообще все русскоязычное и советское подвергнуть полной «кинолюстрации» и перестать ими увлекаться. Было бы здорово, если бы наши кинокритики собрались и сделали большой идеологический анализ российского контента, начиная с мультфильмов и заканчивая фильмами, для того чтобы люди понимали, зачем отказываться от всего российского. И я убежден, что если убрать с ТВ весь контент на русском языке, то появится больше украиноязычного. И через несколько лет у нас найдутся и ресурс, и профессионалы, которые смогут эту потребность закрыть. Как на телевидении, так и в кино.
Опыт нашей киноиндустрии позволяет создавать конкурентный продукт не только внутри государства, но и за его пределами. Это доказывают многочисленные украинские копродукции, собственно, это видно и на примере нашего фильма «Памфир». Продюсер Александра Костина сплотила вокруг проекта большое количество стран и копродюсеров. В то же время украинские специалисты ничем не уступали польским или французским. Нам нужно дальше искать партнеров именно среди европейских студий.
ELLE.UA Что может сделать обычный зритель для бойкота российского кино кроме отказа от просмотра?
Д. С-С. У зрителя есть выбор. И если он будет качать и смотреть российское кино, то он должен помнить, что он таким образом поддерживает российскую армию. А если вы посмотрите украинское кино, вы поможете украинскому государству, армии и т.д.
Важно также не создавать запроса на российский контент, пусть русский язык будет у нас на одном уровне с национальными меньшинствами. Есть насущная потребность в том, чтобы все, что имеет отношение к России, исчезло из нашего пространства. И зритель должен четко понимать, что не нужно заигрывать с русскоязычным контентом, ведь это заигрывание с врагом.
.jpg)
Кадр из фильма «Памфир»
ELLE.UA Как вы считаете, какие изменения ждут украинское кино после войны?
Д. С-С. Украинское кино после войны в первую очередь будет отслеживать изменения, которые произошли во время и после войны. Я думаю, что будет очень много послевоенного документального кино, которое покажет индивидуальные истории. Они будут поражать нас своей силой и мощью, которую проявили наши граждане перед этой чернотой безжалостной войны. Мне кажется, что задача кинематографа в том, чтобы все документальные факты, которые были зафиксированы на протяжении войны, ретранслировались годами, чтобы сделать невозможным контакты с Россией на будущее. Важно сделать так, чтобы Россия из врага не превратилась в соседа.
У нас сейчас у всех есть возможность снимать, потому что почти у каждого из нас есть телефоны с отличной оптикой. В перспективе, возможно, кто-то сделает что-то вроде «Дневника Анны Франк», смонтировав фильм с видео о жизни в оккупированном Херсоне или Мариуполе.
.jpg)
Кадр из фильма «Памфир»
Важными материалами также станут видео с конфискованных мобильных телефонов окупантов, которые хранят ВСУ и СБУ. Если они смогут когда-нибудь поделиться этими архивами, то такими фильмами мы могли бы доказать мировому сообществу, что эта война — следствие не только российской империалистической идеологии и коллективной безответственности, но и очень персонифицированная история, а также рассказать, кто все эти люди и какие ужасы они творили в Буче и других городах и селах нашей страны.
ELLE.UA Как вас принимали в Каннах?
Д. С-С. Во время показа фильма в зале нашей делегации было немного, в большинстве своем сидели иностранцы. Мы представляли фильм в рамках программы «Двухнедельник режиссеров» (прим. ред. «Двухнедельник режиссеров» — это самостоятельная секция Канн. В основе программы — принцип «кинематографисты для кинематографистов»: даже отбор в эту секцию означает признание, которое обычно получают только именитые режиссеры).
Попасть туда значило попасть в компанию к Мартину Скорсезе, Гаспару Ноэ и многим другим выдающимся режиссерам. Там очень критическая публика, и я приехал с ощущением того, что на следующий день буду интересоваться, как в ревью критики будут обсуждать нашу картину.
А получилось так, что после показа нам начали аплодировать и аплодисменты все не заканчивались, и не заканчивались. Вся съемочная группа была в шоке. После показа ко мне подошел Паоло Моретти — директор этой программы и сказал, что за его каденцию он впервые видит такие долгие овации. Это меня очень растрогало. И на следующий день начался ряд интервью с самыми влиятельными в киноиндустрии изданиями. В день их было примерно по 12. И в этот момент ты понимаешь, что известные критики пришли оценить значимость выражения, глубину твоей художественной мысли.
Станислав Потяк, Соломия Кириллова, Дмитрий Сухолиткий-Собчук, Александр Яцентюк на Каннском кинофестивале
Я рад, что нас заметили как самобытную единицу. Если это кино позволит открыть международному сообществу нашу страну с другой стороны, я буду только рад и горд, что мне удалось внести свою лепту в становление украинской культуры.
После Канн очень многие фестивальные селекторы выбирают для себя фильм, а мировые и европейские кинотеатры берут в прокат.
Команда фильма «Памфир» на Каннском кинофестивале
ELLE.UA Что вас неприятно поразило на Каннском кинофестивале?
Д. С-С. Приглашение российского режиссера Кирилла Серебренникова. Они пригласили режиссера из России в основной конкурс с не самым сильным фильмом и предоставили ему статус диссидента. Он наговорил чепухи о том, что русские — такие же жертвы войны. И это еще раз подтвердило мнение о том, что не бывает хороших россиян, не бывает российского либерализма и что он заканчивается там, где начинается украинский вопрос. И очень досадно, что один из самых больших фестивалей мира этого не понял с самого начала. А если и отдавал себе отчет, то это большая досада. Однако на появление Серебренникова очень быстро среагировало украинское киносообщество.
Суть в том, что любой российский режиссер все равно является инструментом в руках своей пропагандистской машины, даже если он инакомыслящий. Но как показывает практика, никакие они не инакомыслящие. Они говорят «стоп войне», а не «стоп русской агрессии». И вот это звучит очень бесхребетно.
Дмитрий Сухолиткий-Собчук на Каннском кинофестивале
ELLE.UA Почему украинским режиссерам не стоит отзывать свои фильмы от участия в конкурсе, если фестиваль не полностью поддерживает бойкот российского кино, и насколько украинский голос важен в данном контексте?
Д. С-С. Я разделяю позицию, что украинцы не должны выводить свои фильмы из программы фестиваля, если там есть российские фильмы. Нужно делать так, чтобы выбить представителей российского киносообщества с дискуссионных панелей, разговаривать с организаторами и фестивальными директорами.
Если организаторы не понимают, что в цивилизованном мире не место людям, являющимся представителями страны-агрессора, нужно приехать туда и объяснить им. Но если отозвать свой фильм из программы и никуда не поехать, то им никто не объяснит, а россиян и дальше будут приглашать. Вот в чем позиция. Я считаю, что вообще нужно вести долгий диалог именно с организаторами фестивалей, задавать провокационные вопросы на дискуссиях, выводить эти вопросы в публичную плоскость — это все сделает невозможным для самих организаторов пребывание на фестивале двух воюющих между собой стран. Они должны задуматься, стоит ли включать в программу российские проекты, пока война не закончится.
ELLE.UA Как вы думаете, организаторы Каннского кинофестиваля сделали все возможное, чтобы избавиться от российского нарратива и поддержать украинское кино?
Д. С-С. Надо отдать должное организаторам Каннского кинофестиваля: украинское присутствие в этом году было как никогда впечатляющим. Они также запретили допуск на мероприятие официальной российской делегации, а российским журналистам было отказано в аккредитации. Очень многое они действительно сделали, но приглашение российского режиссера было ошибкой.
Станислав Потяк, Соломия Кириллова, Дмитрий Сухолиткий-Собчук, Александр Яцентюк на премьере фильма «Памфир» в рамках Каннского кинофестиваля
ELLE.UA Как иностранные коллеги поддерживают украинские проекты и режиссеров?
Д. С-С. Ситуативно можно назвать очень много примеров, поэтому я, наверное, обобщу. Прежде всего профессиональные гильдии и иностранные киноакадемии выразили свою поддержку украинцам. Ближайшие, такие как Польская киноакадемия, помогают с первых дней войны, и не только материально, но и конкретными вещами, такими как медикаменты, каски, бронежилеты для тех, кто снимает на фронте, или для военных.
Многие страны выделили гранты поддержки документалистам, например ICFR Emergency Filmmakers Fund, Goethe-Institut и другие. Они помогали тем, кто потерял работу или родных. Таких программ было создано очень много. Один из австрийских фондов выделил гранты для репортеров и документалистов на приобретение необходимой техники. Команда украинского фестиваля документального кино Docudays UA также получила помощь международных партнеров для того, чтобы поддерживать работающих во время войны документалистов.
Дмитрий Сухолиткий-Собчук на Каннском кинофестивале
Также за время войны только ко мне обратились минимум пять организаций, попросивших для показа мой фильм «Штангист», — все средства пошли на поддержку украинских беженцев. Украинская киноакадемия создала целую базу с фильмами, которые можно показывать на благотворительных мероприятиях. Эта консолидация была системной, и она продолжается, появляются новые инициативы. То есть поддержка выражается в достаточно конкретных действиях.
