В четверг, 7 сентября, в кинотеатрах выходит долгожданная лента «Я, Ніна» — фильм, вдохновленный личной историей борьбы с раком Янины Соколовой. Журналистка и телеведущая является не только автором идеи и прототипом главной героини, но также продюсером картины.
Режиссерское кресло заняла Марыся Никитюк, которая громко заявила о себе в 2018 году дебютной лентой «Коли падають дерева». Премьера этого фильма состоялась на Берлинале, который входит в так называемую Большую пятерку мировых фестивалей. А в Украине картину признали лучшим дебютом года (по версии Национальной премии кинокритиков «Кіноколо»).
ELLE.UA пообщались с режиссером о ее ленте, особенностях съемки, новом проекте, а также о киноиндустрии во время войны.
Что для вас важно видеть в сюжете фильма, чтобы за него взяться?
Историю и смыслы в ней, затрагивающие за живое. Вообще история — это как поэзия, ее можно найти в хрупком воспоминании детства, а можно — в разговоре солдат в окопе в ожидании штурма. Это такая конструкция, кусок реальности, рассказывающий нам больше, чем просто сюжетные перипетии.
Как вы работаете с актерами? В чем, по вашему мнению, секрет успешного перформанса?
Я работаю с актерами достаточно детально и уделяю много внимания именно этой работе. Для меня очень важна искренность и правдивость актерской игры. Если уже на этапе кастинга я вижу в актере зародыши персонажа, если именно этот актер или эта актриса носят в себе моего героя, тогда я забываю о том, что произносимые ими слова написала я. Далее мы подробно работаем с историей и образом, ищем соответствия в жизни актера или актрисы с персонажем, те крючки эмоциональной памяти, которые будут доставать живые неподдельные эмоции и реакции во время съемки. И главное — это длительный репетиционный период.
Какой день на площадке «Я, Ніна» был для вас самым счастливым? Почему?
Каждый день съемки для меня счастливый. Это невероятный процесс, когда из невесомой, невидимой субстанции идеи возникает целый мир. Творение — мой наркотик.
Какую сцену в фильме вам больше всего понравилось снимать? Чем она отличается от других сцен?
Не могу выделить одну. Одной из любимых была сцена между Тритенко и Хижняк в лифте, потому что она очень красивая и емкая, в ней они — обнаженные нервы. Там некуда бежать — есть только камера, актеры и закрытое клаустрофобическое помещение, в котором мы 5 дублей ездили 11 этажей туда и обратно. Сцена, когда к героине приходит динозавр на химиотерапию, — когда еще поснимаешь динозавра? (Смеется.) Сцены внутреннего состояния Нины с динамическим светом. Мы там столько красоты наснимали с Ксенией Хижняк, что второй режиссер Кэт Стебновская спросила, есть ли у Ксении песня, потому что, похоже, мы уже наснимали клипов ей на альбом.
Как смыслы фильма изменились после полномасштабного вторжения?
Я думаю, смыслы стали более выпуклыми, более острыми. Идея фильма о том, что стоит жить несмотря ни на что и даже на грани жизни и смерти находить желание двигаться вперед, сейчас имеет общенациональное значение.
При работе над сценарием «Я, Ніна» вы проводили время с онкобольными пациентами. Можете ли вы сейчас вспомнить историю одного из поразивших вас пациентов?
Меня поразили все их истории. Это настоящие бойцы, люди, выгрызшие себя из объятий смерти. Это колоссальные усилия и витальная сила. К примеру, прототип нашей героини Наташи — Наталья Барская — вот уже 10 лет борется за свою жизнь. Она не опускает руки уже, казалось бы, в безнадежной ситуации. Когда мне хочется устать от почти двух лет полномасштабной войны, я вспоминаю своих друзей-военных на передовой, и госпитальеров, которыми восхищаюсь, и живущую вопреки всему Наталью. Сразу собираюсь назад и понимаю, что уставать я не могу. Иногда, немного — но надо быть сильной, наша борьба продолжается, мое сердце еще бьется.
В одном из своих интервью вы отмечали, что дорабатывали сценарий «Я, Ніна» со скрипт-доктором. В чем важность сценарных лабораторий и скрипт-докторов?
Это очень важная часть работы над сценарием. Профессионал, у которого не замылен глаз, читает твой текст и дает глубокий анализ извне, подмечает то, что ты просто не видишь. К тому же в мире, где время ускорилось, у меня нет возможности писать сценарий 10 лет. Интервал создания сузился от полугода до двух лет, поэтому профессиональный классный скрипт-доктор — это почти must have в современной киноиндустрии. «Я, Ніна» мы «скриптдокторили» с замечательным Владимиром Громовым.
Расскажите о следующем проекте, над которым вы работаете? Это тот сценарий, который вы развивали во время Сараевского кинофестиваля в прошлом году?
Да, «Цвіт вишні». Там же, в Сараево, мы выиграли престижную награду от «Евримаж» на развитие этого сценария. Это история о возвращении с деоккупированных территорий после года полномасштабной войны мужчины с дочерью-подростком, которые встречают психолога-боснийку, приехавшую спасать украинских детей. История основана на реальных персонажах и событиях. Я хочу показать в ней, как люди, вырвавшись из ада, пытаются наладить жизнь в прифронтовом городе, и что с ними происходит, что происходит с нами всеми внутри страны, охваченной огнем войны. Это такая абсурдная «новая нормальность», когда «бомбанет, значит бомбанет» вдруг стало обыденностью.
1.jpg)
Как вы видите положение украинской киноиндустрии в ближайшие годы?
Сложным, но очень продуктивным. Все мои коллеги-режиссеры снимают сейчас документальные фильмы, пишут новые художественные сценарии, снимают короткие метры. На все это совсем не выделяется ресурс, к сожалению. Мы вынуждены искать средства на эти проекты за границей. И это очень опасно — государство не занимается культурным сектором, почти все это происходит на волонтерских началах, в то время как выдаются средства на сериалы-адаптации чужих зарубежных форматов. Мы должны искать правду, а не наживу, искать правдивых героев, показывать, что реально происходит со страной, с гражданскими, с военными, как систему жрет ржавчина коррупции и человеческой алчности, показывать, как болит, как находится надежда, как она теряется. Это время, когда мы должны, как никогда, рассказывать истории о нас миру. Ибо может наступить момент, что мы закончимся. Мы должны запечатлеться в песнях и легендах — как древние греки. Ахилл, Одиссей, Гектор погибли, но их имена остались в истории. Что мы знаем об исчезнувших бесследно цивилизациях, которые не оставили после себя ни книг, ни эпосов, ни легенд, ни песен? Я не хочу, чтобы моя нация исчезла, я не хочу, чтобы исчезли имена людей-титанов.
Что вы можете посоветовать молодым украинским кинематографистам?
Снимать несмотря ни на что. Искать правду, искать темы и истории, от которых их сердца будут гореть или сжиматься. Кино — это мечта, это такая божественная суперсила творения и мощный инструмент влияния в современном мире. Только честно рассказанная история о самом важном для самих создателей будет иметь шанс задеть и еще кого-то.
