Новые герои нашей рубрики «Волонтерский фронт» — Александр Шуляк и Ольга Бродская. Еще в 2014 году, их туристическая компания помогала украинским военным на востоке нашей страны. Папа Александра, по собственной инициативе, возил все на передовую. Сейчас ему 66 лет, и несколько дней назад они с Александром вернулись из Краматорска.
После полномасштабного вторжения российских войск в Украину Александр и Ольга, совместно с группой единомышленников, организовали благотворительный фонд «Прайд», который активно помогает нашим военным и обеспечивает гуманитарной помощью гражданское население.
Расскажите, пожалуйста, немного о себе, чем вы занимались до 24 февраля?
А. Ш. Мы — собственники туристической компании АВИАЛИГА, которая уже 11 лет занимается обслуживанием корпоративных клиентов и входит в десятку лидеров в Украине по объемам продаж. Мы активно развивались даже во время ковида, не сокращали свой штат тогда и продолжаем работать сейчас. Большинство наших клиентов находятся и путешествуют в Европе.
Готовились ли вы как-то к войне?
А. Ш. Оля ожидала, а я нет.
О. Б. Я в нашей команде более прагматичная. Не догадываться про вероятность войны было сложно, если живешь не в информационном вакууме. Многие наши клиенты заблаговременно выезжали, вывозили семьи за недели, а то и месяцы.
Я родом из Мариуполя. Все мои родственники — по маминой линии из Ольгинки, поселка под Волновахой, по папиной – из Бердянска. Моя мама, к сожалению, до сих пор еще находится в Мариуполе, но очень ждем ее выезда в ближайшие дни.
Ольга с братом и мамой
Папа и бабушка не пережили войну — оба слегли из-за бомбежек.
Мама под ежедневными обстрелами заботилась о них. 4 мая у нее был день рождения. Она просила папу и бабушку пережить хотя бы эту дату. Бабушка умерла 6-го, а папа — 11-го. Очень больно об этом говорить.
Мама готовилась к войне, запасалась водой, едой. Говорила, что деньги нужно прятать в кастрюлях, закрывать крышкой. Если будет взрыв, они так сохранятся. Даже, находясь в самом аду, она очень сильно нас бодрила, успокаивала, но пока с ней была связь.
Никто не ожидал, что так жестоко обойдутся с Мариуполем, городом моего детства. Дом на улице Зелинского, в котором мы с братом выросли, уничтожен.
То, что с ним случилось, я узнала от своей одногруппницы. Она жила там три недели во время бомбежек.
Они прятались по подвалам, перебегали с одного места в другое, когда все вокруг раскалялось от горящих квартир. Пилили и ломали трубы, чтобы добыть воду, цедили ее через вату.
Мои родные в то время жили уже в другом районе Мариуполя, они переехали с улицы Зелинского в частный сектор. Их дом четвертый от дороги и только он чудом уцелел.
Как приняли решение стать волонтерами?
А. Ш. В 2014 году, когда началась война на Донбассе, мы с Олей приняли решение, что наша компания будет помогать нашим военным, с продажи каждого билета откладывали определенную сумму на это, искали ответственных волонтеров, которые знали кому этими деньгами можно помочь.
Мой папа, по собственной инициативе, отвозил помощь в зону АТО. Ему было важно все контролировать, чтобы все попадало так сказать «из рук в руки».
Поначалу папа ездил в зону АТО раз в две недели на три дня. Потом волонтерство забрало большую часть его жизни — он был три дня дома, две недели там. Ездил под обстрелами в самые горячие точки. Это какой-то синдром человека, который побывал в зоне военных действий. Ему было комфортнее там, чем здесь.
В этом году в доме моих родителей, недалеко от Киева, жила целая бригада украинских военных. Когда оккупанты были в Киевской области, мой папа пришел к парням из ВСУ, которые там стояли, и пригласил к себе. У них жило 20 человек, еще 19 регулярно приходили поесть и помыться.
Я сразу об этом не знал. Позвонила мама, сказала, не уточняя, что у нас тут гости. Я подумал, что все, русские пришли. В итоге мы начали обеспечивать эту бригаду всем тактическим снаряжением.
Расскажите подробнее, чем вы занимаетесь, как волонтеры, кому помогаете?
А. Ш. Когда все началось 24 февраля, первое время я ездил помогал теробороне, развозил лекарства по госпиталям Киева и области. Мне нужно было постоянно перемещаться по городу из одного в конца в другой, это занимало много времени. Логистика была сумасшедшая и я создал чат, чтобы искать ребят в разных районах Киева, которые могут подключится.
В начале войны у меня была возможность записаться в АЗОВ, но я понимал, что буду более эффективным в роли волонтера и честно отказался. К тому моменту я уже активно волонтерил, и у меня была возможность помочь с эвакуацией людей из Ирпеня.
Когда я приехал к разрушенному мосту в Ирпене, чтобы забрать людей, я познакомился с военными из 80-й бригады. Они составили список всего необходимого, мы начали им помогать. Тогда нам еще удалось все найти и закупить в Киеве.
Так вместе с командой мы приняли решение, что направим основные усилия на помощь ВСУ, которые принимают активное участие в боевых действиях.
Потихоньку мы начали налаживать поставки из разных стран. Договорились с людьми, которые уже организовывали закупки в Польше. Так как оформить и оплатить заказ онлайн самостоятельно, к примеру, на 100 плитоносок нельзя, мы переводили деньги тем, кто находился там, они покупали и отправляли нам.
Позже нашли человека во Франции, который помог нам купить турникеты, бандажи и прочее. Начали закупать тепловизоры, приборы ночного видения, каски в Нидерландах.
Из США наш друг Александр Старк привез на самолете метеостанции, дальномеры, крышки ствольной коробки в Польшу. Там он пересаживался к волонтерам и ехал в Украину на авто.
Логистика порой очень непростая. Например, что-то может ехать из Киргизии в Китай, потом в Европу и Украину.
О. Б. Основные финансы мы решили направить на закупки для военных, а по гуманитарным запросам обращались в разные компании.
Какие-то компании помогали бесплатно, кто-то делал скидку. Например, Redbull выделили энергетики, которые были очень нужны, чтобы не терять концентрацию на передовой, на разминировании и разборах завалов, где работала ГСЧС. Компания Make Up отгрузили средства личной гигиены для военных.
Мы познакомились с дизайнером одежды Макаром Либерманом, у него есть цех в Киеве и Ровно. Мы закупили ткань, они бесплатно отшили для нас плащ-палатки, мягкие носилки, военные футболки, балаклавы и прочее.
Также откликнулся дизайнер Андре Тан. Они отшили и передали нам несколько тюков флисового белья.
Благодаря сарафанному радио информация разлетелась очень быстро. Все общались и рассказывали, кому чего не хватало. Мы возили гуманитарную помощь не только в Киев, но и в Бородянку, Бучу, Иванков, Чернигов, Сумы и другие города, которые пострадали от действий оккупантов.
В какой-то момент у нас образовался целый склад поставок, которые негде было хранить — мы просто не успевали все, что поступало сразу же развозить. Ирина Великодна, застройщик дома, в котором я живу, бесплатно выделила помещение для склада. Также она помогла с логистикой, закупкой медикаментов, быстрого питания для военных, кормами для животных, поскольку жила в это время во Львове. В Киеве на первых порах со всем этим была огромная проблема.
Расскажите о создании вашего благотворительного фонда. Почему «Прайд»?
А. Ш. Создание фонда — это была необходимость. Большие деньги проходили через карточки, и мы понимали, что когда закончится война, могут возникнуть вопросы. Можно было работать через посредников, но это дополнительная волокита. Поэтому мы создали «Прайд», чтобы все было юридически правильно.
На данный момент, около 5 млн грн прошло через наш фонд. Это — деньги спонсоров и неравнодушных, кто отправлял донаты.
До официальной регистрации мы называли себя «Паляниця». Был такой хайп в самом начале войны. Но когда наш груз из Европы задержали и долго не отпускали на границе — оказалось, что есть зарегистрированный БФ с таким названием и плохой репутацией — мы поняли, что нужно выбрать что-то другое.
Остановились на «Прайд». Это слово означает семейную стаю львов. Звучит красиво и гордо.
Логотип и название нашего БФ отлично передает дух команды. На нем можно рассмотреть три морды львиц, которые образуют трезубцем одну большую морду льва. Львы защищают своих львиц.
Сколько человек в вашей команде?
А. Ш. Тех, кто активно постоянно занимается — около 15 человек.
Это наши коллеги из туристического бизнеса, друзья, знакомые, знакомые знакомых. Абсолютно несвязанные друг с другом люди, которые в первые дни войны приняли решение помогать нашей армии.
Люди абсолютно разных профессий и с разным кругом интересов вдруг стали одной сплоченной командой.
Но вообще на пике в нашем чате было 69 человек, которые принимали участие советами и помощью.
Что самое сложное в вашем деле? С какими проблемами вы сталкивались?
А. Ш. Основная проблема — это, конечно же, деньги. Их все время не хватает. Бывает, ты еще не успел получить груз с предыдущего заказа, как уже появляется новый на сумму 500 000 грн. Сложно, когда понимаешь, что нужна еще огромная сумма денег.
Меня спасает то, что у нас есть живой бизнес. И не будет такого, что я не смогу закрыть долги и люди, которые нам это все отгружают, останутся без оплаты. В крайнем случае, я смогу закрыть их сам.
Кроме того, все нужно фильтровать. За день мы получаем огромное количество разных запросов и нужно разбираться реальные ли они, расставлять приоритеты. Порой приходится отказывать.
Также важен контроль. Мы стараемся, по возможности, все передавать без посредников. Или же находим добросовестных координаторов, которые могут на месте распределить помощь, которую мы привозим.
Так, например, в нашем чате есть Оксана Шарпацкая, которая находится сейчас в Грузии. Она организовала доставку лекарств, среди которых было 2000 флаконов с препаратом от лейкемии. Стоимость одного — около 500 долларов.
Для нас было принципиально важно, чтобы лекарство досталось бесплатно тем людям, которые действительно в нем нуждаются. Мы договорились с диспансерами, они сбрасывают нам истории болезни, фото подтверждения передачи лекарств, рецепты и прочее.
О. Б. Хотела рассказать, что мы просим и публикуем фото не ради пиара, а для подтверждения закупок нашим спонсорам и тем, кто донатит. Этим мы также подстегиваем других людей помогать и помнить, что война не закончилась, что она продолжается. И нужно не останавливаться.
Хочется донести до людей, которые думают, что наша армия полностью обеспечена всем с первых дней войны, что есть ротация военных, есть поступления новых, есть банальный физический износ вещей, а также для каждого сезона нужно закупать новое обмундирование.
Многие из нас благодаря ВСУ могут приодеться и выйти на улицу. Мы хотим, чтобы военные также имели возможность носить сменную одежду и предметы первой необходимости.
Слышали ли вы о случаях недобросовестности волонтеров?
А. Ш. Слышал, как в Испании неравнодушные купили фуру фруктов и овощей для Украины. Нашли волонтера, который приехал и забрал этот груз. Спустя время оказалось,что он торгует этой гуманитарной помощью на львовском рынке. И такие случаи, к сожалению, не единичные.
Не пропадает ли с ходом войны желание помогать? В чем находите силы?
А. Ш. Я не устал от того, чем мы сейчас занимаемся. Я считаю это сейчас первоочередным.
Мы должны сначала выиграть войну, а потом думать обо всем остальном. 90% моих мыслей о войне. О том, что я сижу здесь, а они там в окопах. Для меня это гораздо больнее.
О. Б. Сашу очень вдохновляют и заряжают боевым духом военные, с которыми он встречается. Среди них нет упаднических настроений, они доверяют Зеленскому, главнокомандующему ВСУ. Саша продолжает ездить и помогать, хотя не раз сам попадал под обстрелы.
А. Ш. Да, все так.
Как-то раз, когда ездил в Ирпень к нашим военным, только открыл багажник, как начались прилеты. Все прыгают в канавы, а я стою обескураженный. Они кричат, зовут меня к себе. Я прыгаю в машину, по газам, все вылетает из багажника, лежит в грязи. Отгоняю машину, бегу к ним. Военные сказали, что это были кластерные бомбы.
Какой день войны был самым страшным для вас?
А. Ш. Для меня самым страшным был день, когда началось полномасштабное вторжение, поскольку был страх, что власть сдастся. Это ощущение прошло после первых новостей, что Украина приняла бой. Когда я понял, что страна объединилась, а президент «за якого я не голосував у першому турі, але зараз я за нього життя готовий віддать» не слил, не слился, не сломался, стало не страшно.
Я не боялся прилетов или что меня застрелят. Я переживал, что орки придут сюда и устроят здесь Россию. Будут подвалы, репрессии, и они нас сгноят просто за то, что мы свободный народ.
О. Б. Для меня самый страшный день был, когда один журналист сбросил гугл карту уничтоженных домов в Мариуполе, и мы подумали, что дом родителей сгорел после обстрелов. Потом стали разбираться и поняли, что она не совсем точная, и есть шанс, что дом в порядке.
В этот день я почувствовала «маленькую смерть».
Все остальные дни, как в тумане. Реально вытягиваю только тем, что не одна, и что каждый день есть задачи. На депрессию просто нет времени.
Думали ли вы о планах вашей организации после войны?
О. Б. Когда закончится война, нам нужно будет помогать семьям погибших военных и тем, кто вернется с фронта.
А. Ш. Есть мысли устраивать какие-то ретриты, организовывать поездки заграницу для ребят, которые вернутся с фронта. У них могут начаться ПТСР, нужно будет им помогать с этим справляться. У нас туристическая компания и мы можем это объединять в профессиональном плане.
Но пока об этом можно только фантазировать.
Верите ли в победу Украины?
А. Ш. Мы не верим в победу, мы уверены в победе. Для меня «верить» — это все равно сомневаться. А «быть уверенным» — это без вариантов. 24 февраля я написал пост «Мы победим». Это был посыл всем, кто испугался. Мое мнение не поменялось.
Поддерживайте ВСУ и друг друга. Все буде Україна!
Текст: Леся Пахарина
