«Когда в 36 лет у меня уже не было ни мужа, ни детей, мне пришлось все объяснить», — Ольга Руднева

Когда в 27 лет я вышла замуж, все с облегчением выдохнули. Поздновато, но все же в рамках приличия. В те же самые рамки пришлось затолкать фату, тамаду и белый автомобиль с фотосессией. Выйдя из ЗАГСА со штампом в паспорте и бокалом шампанского, я узнала, что моя дорога на пути к соответствию нормам и ожиданиям общества только началась, так как теперь всех интересовало «когда же будут дети?» Когда в 30 лет у меня по-прежнему не было детей, эта тема стала основой не только тостов в кругу семьи, но и случайных разговоров с малознакомыми людьми. Мы тогда переехали в Швейцарию, и там было принято при пересечении границы этой страны немедленно делать детей по причине того, что работу в основном получали мужья, а жены отправлялись за ними в ссылку на Женевское озеро. Ребенок становился ключевой темой бесед в кругу экспатов, его надо было предъявлять при аренде квартиры в хорошем районе и использовать в качестве пропуска на детские площадки, густо- населенные мамами. Иногда казалось, что дети там передаются воздушно-капельным путем, и не иметь таковых было равноценно вызову обществу и его устоям.

Когда в 36 лет у меня уже не было ни мужа, ни детей, мне пришлось все объяснить. Прямо вот так вот сесть за стол и объяснить, что не каждый секс заканчивается отношениями, не каждые отношения заканчиваются браком, и не каждый брак заканчивается детьми, и не все дети появляются в результате секса, в котором ты принимаешь непосредственное участие. Иногда в твою жизнь приходят уже готовые, чьи-то дети. Моя мама меня внимательно выслушала и сказала, что я уже взрослая и могу сама распоряжаться своей жизнью. Главное — чтобы я была счастлива. А потом согласилась, что дети — это не всегда и не только про счастье. На этом и порешили. Конечно же, вот так сесть с каждым человеком, который не мама, но которому все равно безумно интересно, на что я трачу свои яйцеклетки, не получается. И если честно — не очень хочется. Поэтому время от времени малознакомые женщины набрасываются на меня с предложением помощи. Я всегда соглашаюсь и прошу показать их мужа. Они делают два шага назад на безопасное расстояние, потом какое-то время осмысливают сказанное, а затем говорят, что имели в виду помощь не от мужа, а от врача. Я обычно говорю, что врач мне не нужен. Я абсолютно здорова. И на этом мы расходимся.

Чтобы не вводить в ступор каждый раз добрых людей, которые хотят, чтобы я размножалась, постараюсь коротко объяснить, почему тема отсутствия детей в современном мире немного устарела. Я — childless. То есть если вдруг в моей жизни появится ребенок, я буду этому рада, даже свечку в церкви поставлю. Но если этого не случится, я не побегу в клинику выбирать донора спермы и не наброшусь на мужчину со словами, что у меня сейчас самое благо- приятное время для размножения и осталось этого времени у меня не так уж и много.

Я никогда не мечтала о ребенке. Я мечтала о мужчине, от которого я бы захотела ребенка. Я мечтала об отношениях, в которых два взрослых человека хотят стать родителями. И готовы к этому.

Но в жизни не всегда все факторы совпадают, поэтому я — типичный представитель childless. Если завтра я узнаю, что беременна, я скажу: отлично, будем рожать. Но я не буду прикладывать суперусилия, чтобы заполучить этого ребенка через походы к врачам и гормональные диеты. Я просто не считаю отсутствие у меня детей болезнью или крахом моего жизненного предназначения. Мой друг из Лондона более категоричен. Он окончательно решил, что проживет эту жизнь без детей. Его выбор спутницы жизни был ограничен женщинами с похожими убеждениями. Он нашел себе прекрасную пару, они путешествуют, работают и при каждом удобном случае рассказывают о своем выборе. Мой друг из Лондона — типичный представитель childfree. Этот мой друг любит приводить в пример исследования экономиста Дэвида Фута (Университет Торонто), который доказал, что уровень образования женщины напрямую связан с тем, будет ли она матерью и сколько раз. Основной вывод Фута: чем выше уровень образования у пары, тем меньше шансов, что они станут родителями, или же тем больше шансов, что у них будет всего один ребенок.

Когда мой друг из Лондона начинает разбрасываться статистикой и результатами исследований, я говорю ему, что это все чушь, и что он совсем не отличается от моей бабули, которая каждый раз, завидев меня, спрашивала, когда же у меня наконец будут дети. Каждый из них живет в мире своих стереотипов — он верит, что жизнь без детей прекрасна, бабуля верит, что жизнь без детей бессмысленна. Я верю в то, что они оба правы. Верю в то, что решение, когда рано, а когда поздно должно принимать не общество, не родители, не церковь, а женщина. А еще лучше — пара. Но это если повезет. Надеюсь, что дети будут появляться не потому, что пришло время или потому, что время уходит, а потому, что есть желание и есть тот, с кем это желание есть. А еще я мечтаю о том времени, когда уровень эмоционального интеллекта будет достаточно высок, чтобы не спрашивать, почему у кого-то там нет детей, не предлагать врачей, если тебя об этом не просят, и не рассказывать как бы между прочим историю тети, которая родила в 45. Потому что никто не знает на самом деле, когда слишком рано и когда уже безвозвратно поздно.

Текст: Ольга Руднева