Волшебник страны роз

Оказавшись в Болгарии на сборе роз для ароматов Guerlain, Нина НАБОКОВА выведала у парфюмера Дома Тьерри Вассера секреты производства знаменитых духов

 Получив приглашение Guerlain поехать на сбор болгарских роз вместе с Тьерри Вассером, я не на шутку разволновалась. Парфюмерное искусство для меня всегда было окутано ореолом таинственности. Однако реальность оказалась куда прозаичней, и от этого только интересней.

«Завтра подъем в полшестого утра» — с этой фразы, которая, признаюсь, меня не порадовала, началось наше знакомство с Тьерри Вассером. Я попыталась выторговать хотя бы полчаса сна, но месье был непреклонен. Причину раннего подъема он объяснил утром, по пути в местечко Карлово, где растут знаменитые болгарские розы: «Бутоны нужно срывать на заре, когда они едва раскрылись. Если цветы проведут на солнце хотя бы час, они лишатся аромата и сбор будет бессмысленным. Поэтому все работы завершатся до 10 утра». На поле мы оказались еще до рассвета. С погодой не повезло: туман и мелкий дождь. Самих роз я поначалу не увидела: невысокие кустики с миниатюрными бутонами терялись среди маков и васильков. В моем понимании это были даже не розы, а какой-то карликовый шиповник. Но оказалось, именно они, а не холеные красавицы из цветочных магазинов обладают ольфактивной ценностью. Влажный воздух был пронизан тончайшим благоуханием! «Удивительны законы природы! Незаметный цветок обладает божественным ароматом. А вот мак, наоборот, выглядит ярко, но абсолютно бесполезен в парфюмерии», — произнес месье Вассер. И сорвав цветок мака, вставил себе в петлицу. Как истинный француз, даже в болгарской глубинке он не мог выглядеть неэлегантно.

На поле работали 20–25 человек. В основном женщины. Они неторопливо проходили ряд за рядом, собирая бутоны в огромные целлофановые мешки. Несмотря на ранний час, в центре возвышалась впечатляющая гора наполненных тюков (не думала, что применю это слово по отношению к розам). Бригадир взвешивал их перед отправкой на дистилляцию и записывал данные в большую тетрадь. Коронный вопрос корреспондента программы «Сельский час» был неизбежен: «Сколько килограммов собирает один человек за смену?» В среднем около 35. И это хороший результат. «Но вот Радо, — бригадир указал рукой куда-то в поля, — собирает 60, а то и 70!» «Он или восьмирукий Шива, или помогает себе ногами!» — подмигнул мне Тьерри. У парфюмера Guerlain потрясающее чувство юмора. Самые забавные вещи он произносит с серьезным видом, заставая окружающих врасплох. «Знаете, почему Дом Guerlain поддерживает открытие главной сцены Большого театра?» — спросил он меня по дороге на второе поле. «Потому что это один из символов России и важное культурное событие», — нашлась я. «Нет, только так я смог получить главную партию в «Лебедином озере». После этих слов я долго всматривалась в лицо Тьерри, пытаясь разглядеть хоть намек на улыбку. Но он столь же невозмутимо продолжил: «Шучу, конечно. Представляешь меня в трико на сцене?!» Смеялись мы минут пять.

Розы на втором поле оказались другими. Бутоны заметно крупнее, да и сами кусты выше человеческого роста. «На следующий год попрошу их подрезать, а то вся сила уйдет в ветки, — по-хозяйски озабоченно произнес Тьерри и, надев очки, принялся изучать бутоны. — Это поле находится выше в горах, почва тут суше, ветра почти нет. Розам здесь комфортно. У них совсем другой аромат». «Значит, и масло будет пахнуть иначе», — догадалась я. «Конечно, — подтвердил Тьерри. — Тут как с вином: один сорт винограда в разных местностях растет по-разному, и урожай одного года не похож на другой. Но мы не можем допустить, чтобы поклонницы Shalimar и Idylle гонялись за флаконами именно с этого поля. Поэтому я смешиваю масла болгарских роз из разных мест, чтобы получить однородный коктейль». Эта смесь называется коммюнель, и ее создание требует от парфюмера умения улавливать малейшие нюансы аромата. А начинается все еще на фабрике, где получают розовое масло.

НОТЫ РОЗЫ входят в композиции Shalimar Parfum Initial и Idylle Eau Sublime — новые, более легкие версии знаковых ароматов Дома Guerlain. В первом они оттенены искристыми цитрусами, во втором — нежным жасмином.

Сбор роз длится 20 дней — с конца мая и до начала июня. В это время небольшая дистилляционная фабрика работает 24 часа в сутки. Это как раз тот случай, когда один месяц кормит целый год. Правда, в июле и августе здесь дистиллируют лаванду и мяту, но розовое масло — самое дорогое. Поэтому работа кипит в прямом смысле (на фабрике жарко от горячего пара), и об отдыхе никто не думает. А у меня от запаха розового масла тут же закружилась голова. Тьерри меня успокоил: «Это вопрос привычки. Спорим, никто из рабочих не замечает запаха. А вот от меня требуется совсем обратное. Сейчас я буду выбирать, какое масло мы закупим в этом году. Это самая важная часть работы. Без права на ошибку». Процесс дистилляции занимает два с половиной часа: в огромный чан высыпают тонну роз, заливают четырьмя тоннами воды, обрабатывают горячим паром и получают эссенцию, то есть воду с маслом розы. За счет разной плотности вода оседает, масло остается наверху и переливается в жестяные фляги. В каждую вмещается по 5–6 кг (масло меряют не в литрах, а в килограммах). Тьерри снимает пробу каждой новой партии и решает, покупать ее или нет. Выбранные фляги перед отправкой во Францию надежно закрывают, нумеруют и запечатывают сургучом, чтобы конкуренты не подменили. Стоимость такой канистры меня попросили хранить в секрете (коммерческая тайна!). Но она сопоставима с ценой автомобиля среднего класса. Каждый год Guerlain закупает 80–90 кг розового масла. «Болгарские розы стратегически важны для нас, — пояснил Тьерри Вассер. —Их запах с легким привкусом малины и личи когда-то вновь открыл Жан-Поль Герлен. Правда, из-за железного занавеса мы долго не могли закупать местные розы. В большинстве композиций их заменили на турецкие, и эти духи утратили фирменное звучание. Теперь я не представляю Shalimar или Idylle без коммюнеля болгарских роз. В нем и заключается наш главный секрет, который воспроизвести не так-то просто».

Фото: Fotobank/Getty Images; Fotosa/Corbis; Photas/Alamy; Russian Look; Алена Полосухина; Ксения Колесникова