Наталья Макарова прибыла в Киев на финальный этап подготовки «Баядерки», семнадцатой по счету в ее постановочной биографии. Она ставила этот балет на лучших сценах мира, от Лондона до Токио, теперь в этом ряду и главный музыкальный театр Украины.Третья неделя изнурительных репетиций. Подбегая к Оперному театру, я думаю о том, что его псевдобарочное здание похоже на высококалорийное пирожное — из тех, о которых балетным детям даже мечтать нельзя.
Как, кстати, и о ватрушках, занимающих особое место в балетной мифологии: «ватрушкой» называют круглую площадь со сквером посередине, расположенную напротив Вагановского училища в Санкт-Петербурге, откуда вышла бóльшая часть великих артистов балета. В их числе и Наталья Макарова, с которой мы встречаемся в репетиционном зале Киевской оперы.
«Ты должна все свое существо вовлечь в танец: не руки, не ноги, не голову, а всю себя целиком, — обращается к солистке Ольге Голице миниатюрная женщина, вставая со стула у гигантского зеркала, в котором отражаются мокрый снег и вывеска магазина кулинарии. — Помнишь, какой у тебя текст? Ты говоришь: «Он. Только что. Меня. Целовал. Клялся в любви…» — поясняет Наталья Романовна, сопровождая слова движениями рук.
Рук, равных которым мало в истории балета: их нежный трепет и грация сообщали исключительную правдоподобность ее «Умирающему лебедю», которого и сейчас невозможно смотреть без слез даже в записи 1964 года.
Послушная солистка раз за разом пробегает зал по диагонали, неся на плече собственный сапог вместо бутафорского кувшина, и обнимает корзинку с цветами, откуда суждено появиться роковой змее. И раз за разом строгий ментор возвращает ее на исходную позицию.
«Сейчас тебе нужно совершить священный обряд, и ты должна начать его еще за кулисами — думай о том, в каком состоянии ты выйдешь», — напутствует Макарова, попутно давая указания по технике танца на балетном эсперанто, состоящем сплошь из непереводимых французских терминов. И снова возвращается к психологии: «Тут она тебя унижает — говорит: «Я дочь раджи, а ты служанка церковная. Не может воин Солор тебя любить!» Покажи, что не хочешь, не можешь этого слушать!»
Наталья Макарова и Михаил Барышников, 1974 год (фото Макса Уолдмана)
Кажется, Макарова успешно приспособила к балету систему Станиславского: она то и дело поясняет мотивы поступков героини, ее эмоций и реакций. «Я не терплю, когда человек танцует то, во что сам не верит», — скажет она мне позже за чашкой чая в своем временном кабинете на первом этаже театра. А пока я наблюдаю отработку финального движения монолога, когда балерине положено картинно опустить руки, стоя лицом к залу. «Что если попробовать без пальцев?» — предлагает Ольга, в сотый раз разводя тонкие конечности и выгибая красивые кисти.
«О! Теперь я тебе верю», — наконец говорит ее наставница. И тут же просит повторить бурре, с которыми, казалось, покончили час назад. Надо ли говорить, что даже зрители первых рядов едва разглядят положение мизинцев и точность приложения пятки к лодыжке? В присутствии Натальи Романовны такие разговоры неуместны: она учит подопечных чтить букву балетного закона.
«Баядерка» Макаровой отличается от той, что считалась канонической в советское время. Она вернула на сцену землетрясение, которое было в оригинале Мариуса Петипа, так что финал стал вполне однозначным — все получают по
заслугам.
«Для меня это принципиально: есть преступление, а значит, должно быть и наказание. Все по Достоевскому», — объясняет свою позицию Наталья Романовна. Также она расширила партию Гамзатти, сделав любовный треугольник
чуть более равнобедренным с хореографической точки зрения. Это придает спектаклю дополнительную динамику: о том, что зло танцевать интереснее, чем добро, известно любой мудрой солистке, и прима киевской труппы Елена Филипьева, на счету которой полный набор благонадежных жертв из пантеона балетной классики, определенно находит удовольствие в роли коварной фурии.
Для Национальной оперы «Баядерка» — третья большая балетная премьера за тот год с небольшим, что провел на посту руководителя Денис Матвиенко. Прошлой весной с его легкой руки появились «Класс-концерт» Асафа Мессерера и Radio & Juliet Эдварда Клюга — первый современный балет на здешней сцене, обеспечивающий театру аншлаги наравне с «Лебединым озером». Киевская «Баядерка» — первая постановка балета в редакции Макаровой на постсоветском пространстве. По словам Матвиенко, спектакль может успешно пойти на экспорт — уже ведутся переговоры о гастролях на 2015 год.
Доволен он и труппой:«Мы начали работать в октябре, и с тех пор артисты очень подтянулись. Во многом благодаря Наталье Романовне: для них она вселенная, на которую они могли разве что посмотреть на YouTube, а тут предстала перед ними и предложила поработать. Это колоссальный стимул». Сам Матвиенко танцевал макаровскую «Баядерку» в Италии, Финляндии, США, Польше, теперь вот танцует на родине.
Впервые Макарова поставила «Баядерку» в 1980-м для легендарного American Ballet Theatre, но вспоминать она не любит — не об этом знаменательном событии, а в принципе. Не любит говорить и о делах минувших дней, когда в 1970 году во время гастролей в Лондоне решила не возвращаться в СССР, получила политическое убежище в Великобритании и сделала блистательную карьеру танцовщицы и драматической актрисы, а позже — хореографа-постановщика и знатока русской классики. Не любит говорить она и о своих великих партнерах «в изгнании»: «Зачем? Вы ведь знаете о них куда больше меня!» — изящно уворачивается она от вопросов о Рудольфе Нурееве, Михаиле Барышникове и Александре Годунове.
Все ее восторги в итоге достаются Матвиенко, с которым она познакомилась в 2004 году на балетном конкурсе в Варне. «Денис — это настоящее чудо и масса обаяния. Блистательный танцовщик, большой артист и прекрасный партнер. Важно, что он может и хочет передавать свой опыт другим — очень немногие на это способны, а у него для этого есть и мудрость, и щедрость, и сердце. Когда мы в очередной раз встретились полтора года назад, я думала, он просто комплименты отвешивает, а он, оказывается, звал меня в Киев поработать, — вспоминает Макарова. — Я легко согласилась, потому что когда он улыбается, ему невозможно отказать».
Эффект обезоруживающего обаяния столичного премьера команда ELLE наблюдала во время фотосессии. Матвиенко называет Макарову Наташенькой, она кокетливо смеется, попутно объясняя, как трудно ей реагировать на обращение по имени-отчеству: «Я всю жизнь была Наташей — и здесь, и на Западе. Не понимаю, когда ко мне обращаются по-другому, потому что не знаю никакой Натальи Романовны... Ну что ты хочешь мне сказать?» — с улыбкой спрашивает она Матвиенко, когда фотограф просит героев посмотреть друг на друга. «Да я бы сказал, но вокруг людей слишком много», — парирует ее прекрасный партнер.
Наталья Романовна позирует (и снова руки!).
Матвиенко напевает: «Спасибо, любовь, за радость и боль/За мой непокой и главную роль», обнаруживая недюжинные познания в творчестве Пугачевой. Меняются ракурсы, а шутки не заканчиваются. «Ну смутитесь же хоть немного, Наталья Романовна!» — «Да я уже не умею совсем. А ведь раньше краснела по любому поводу!» И, поправив вуаль, добавляет: «Главное — бабушкой не выглядеть, а то ведь у меня еще даже внуков нет».
После киевской премьеры 72-летнюю «небабушку» ждет Стокгольм: там она будет ставить «Жизель». Дальше — Лондон и Москва, где уже репетируют «Баядерку». Отдыхать Макаровой некогда. «Я человек дающий, и мне неинтересно брать — пока могу, буду ставить. Трудно только отходить от перелетов, но это терпимо».
Фото: Катя Николайчук
Стиль: Наталья Осадчая
Текст: Мария Хализева
